Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Я – Ева, подруга Адама,я гнева Господня причина;коснувшись запретного древа,я чад своих неба лишила.Была я владычицей сада,но руки свои запятнала;великий я грех совершила,великая грянула кара.Мне яблоко стало дорожевсемилости Божьей; за этобыть женам рассудка лишеннымвовек, до скончания света.Не знали бы люди ни глада,ни зимнего хлада, ни снега;ни страха, ни черного адане ведали – если б не Ева!

Из английской поэзии

Томас Уайетт

1503–1542

Уайетт учился в Кембридже, получил степень магистра. Обладая блестящими способностями, быстро сделал дипломатическую и придворную карьеру. В 1536 году по подозрению в любовной связи с королевой Анной Болейн подвергся аресту и едва избежал казни, постигшей не только королеву, но и ряд его близких друзей. Три года спустя был обвинен в изменнических сношениях с испанцами, но на суде сумел себя защитить. Умер в дороге от скоротечной лихорадки. Уайетт – важнейший английский поэт первой половины XVI века. Он впервые ввел в английскую поэзию итальянские формы стиха: сонет и терцины. При жизни стихи Уайетта не печатались, но оказали огромное влияние на его современников и последователей.

Влюбленный восхваляет прелестную ручку своей дамы

Ее рука    Нежна, мягка,Но сколь властна она!    В ней, как раба,    Моя судьбаНавек заключена.    О, сколь персты    Ее чисты,Изящны и круглы! —    Но сердце мне    Язвят оне,Как острие стрелы.    Белей снегов    И облаков

Им цвет природой дан;    И всяк из них,    Жезлов драгих,Жемчужиной венчан.    Да, я в плену,    Но не клянуПрекрасной западни;    Так соизволь    Смягчить мне боль,Любовь свою верни.    А коли нет    Пути от бедДля сердца моего,    Не дли скорбей,    Сожми скорейИ задуши его!

Он рассказывает о тех, кто его покинул

Они меня обходят стороной —Те, что, бывало, робкими шагамиКо мне прокрадывались в час ночной,Чтоб теплыми, дрожащими губамиБрать хлеб из рук моих, – клянусь богами,Они меня дичатся и бегут,Как лань бежит стремглав от ловчих пут.Хвала фортуне, были временаИные: помню, после маскарада,Еще от танцев разгорячена,Под шорох с плеч скользнувшего нарядаОна ко мне прильнула, как дриада,И так, целуя тыщу раз подряд,Шептала тихо: «Милый мой, ты рад?»То было наяву, а не во сне!Но все переменилось ей в угоду:Забвенье целиком досталось мне;Себе она оставила свободу

Да ту забывчивость, что входит в моду.Так мило разочлась со мной она;Надеюсь, что воздастся ей сполна.

Noli me tangere[1]

Кто хочет, пусть охотится за ней,За этой легконогой ланью белой;Я уступаю вам – рискуйте смело,Кому не жаль трудов своих и дней.Порой, ее завидя меж ветвей,И я застыну вдруг оторопело,Рванусь вперед – но нет, пустое дело!Сетями облака ловить верней.Попробуйте и убедитесь сами,Что только время сгубите свое;На золотом ошейнике ееНаписано алмазными словами:«Ловец лихой, не тронь меня, не рань:Я не твоя, я цезарева лань».

Влюбленный призывает свое перо вспомнить обиды от немилосердной госпожи