Море спокойствия

Никаких способностей у меня нет. В этом я абсолютно уверена, потому что долгое время страдаю от их отсутствия. Но точно обладаю поразительным потенциалом злобы и беспричинной ярости, хотя это вряд ли считается. Я чувствую себя немного обманутой. За последние два года я перечитала уйму книг и пересмотрела уйму фильмов, и везде герой, умерев и вернувшись к жизни, обретал какие-то сверхспособности. «Очень жаль, вы не выиграли наш главный приз, вечный покой, но все равно не уйдете от нас с пустыми руками!» Возможно, ты возродишься сломленным и исковерканным, но зато получишь какой-нибудь грандиозный утешительный приз вроде чтения мыслей, умения общаться с мертвыми или распознавания лжи. Что-нибудь невероятно крутое. А я даже не умею управлять стихиями.

Разумеется, если все написанное в книгах принимать на веру, то парни как один должны называть девушек «детками», поскольку это явно скоростной способ завязать романтические отношения. Минуту назад он вел себя как козел, но стоило ему назвать тебя «деткой», как все обиды забываются. Ты мгновенно падаешь в обморок, теряя всякое самоуважение. «О-о-о-о, он назвал меня «деткой». Я уже вся потекла, безумно его люблю-ю-ю-ю-ю-ю». Неужели парни и в жизни так называют девушек? Я не знаю, поскольку опыта у меня маловато. Могу сказать только одно: если парень назовет меня «деткой», я рассмеюсь ему в лицо. Или придушу.

Джош въезжает на парковку магазина и останавливается. Ждет, пока я выберусь из грузовика, после чего ведет меня через автоматические раздвижные двери внутрь. Я плетусь за ним между рядами, вдоль стеллажей. Здесь он чувствует себя так же свободно, как и в своем гараже. Словно его ведет невидимая нить именно к тем товарам, что ему нужны. Он двигается на автопилоте, не задумываясь. В этом магазине он, должно быть, провел полжизни.

– Доски возьму в следующий раз, – говорит Джош. – Сегодня у меня нет настроения с ними возиться. Тем более за тем, что мне нужно, нам придется ехать на дровяной склад. – Слово «нам» прочно заседает у меня в мозгу.

– А что ты мастеришь? – интересуюсь я после того, как убеждаюсь, что в проходе никого, кроме нас, нет.

– Надо выполнить заказ для одного учителя в школе. И еще у меня в работе два садовых стула.

– Ты продаешь все свои изделия?

– Одни отдаю просто так. Другие продаю. На вырученные деньги покупаю древесину и инструменты.

– Ты поэтому не стал подавать документы в колледж?

– О чем ты? – спрашивает он, опуская в тележку еще две банки финишного лака.

– Я слышала ваш разговор с миссис Лейтон. Ты еще не подал заявление. Не хочешь поступать?

– Меня никогда не привлекала вся эта учеба.

– А твои родители хотели, чтобы ты учился в университете?

– Не знаю. Мы никогда так далеко не загадывали.

– Тогда чем ты планируешь заниматься?

– Наверное, тем же, чем и сейчас. Только в больших масштабах.

Я его понимаю. Раньше тоже так думала, только у него в отличие от меня есть настоящая возможность заниматься любимым делом.

– Ты можешь себе это позволить? – интересуюсь я. Мы как раз стоим перед стеллажом с множеством ящичков, полных шурупов и болтов всех возможных размеров, и он, не глядя, выдвигает их один за другим.

– Я могу позволить себе все, за что готов заплатить. – Мне не совсем понятно, что он имеет в виду, но в голосе Джоша слышна горечь – что бы его ни расстраивало, я не хочу в это влезать.

Мы останавливаемся у кассы самообслуживания. Я достаю из тележки товары и подаю Джошу по одному, а он проводит их через сканер. Вся эта картина выглядит невероятно семейной. Он ведь мог приехать сюда без меня – от моего присутствия толку здесь никакого. Это время я могла бы потратить на бег, чем в принципе и должна сейчас заниматься. Чем непременно бы занялась, если бы не обнаружила Джоша дома. Я бы бегала до изнеможения. В одном он прав. Осознает ли насколько? И не потому ли стал меня ждать? Если бы я, придя к его дому, увидела закрытый гараж, то почувствовала бы себя брошенной и, возможно, больше никогда бы не вернулась.

* * *

К Джошу домой мы возвращаемся после девяти часов. Я помогаю ему занести сумки в гараж, а потом смотрю, как он раскладывает покупки. Джош – сама плавность и изящество, ни одного лишнего движения. Все, что он делает, наполнено смыслом. Я без стеснения разглядываю его. Он тоже спокойно разглядывает меня. Между нами существует негласная договоренность. Я позволяю ему наблюдать за мной, а он в свою очередь разрешает мне наблюдать за ним. При этом мы не испытываем недовольства. Это просто наш дар друг другу. Никаких обязательств, ожиданий, скрытых подтекстов. Мы друг для друга – загадка. Может, если бы я сумела разгадать его, а он – меня, то мы смогли бы объяснить, кто из нас кто. Возможно, именно это мне и нужно. Чтобы кто-нибудь объяснил мне, кто я.

Когда все вещи убраны, Джош запирает гараж и направляется в дом. Подождав, пока я войду следом, закрывает за мной дверь.

– Ты что-нибудь ела? – спрашивает он.

– Да, перед уходом. А ты?