Море в облаках

Сделав над собой огромное усилие, заставив поверить в то, что всё вокруг – нереально и она может, как в волшебных историях, обрести невероятную силу просто так, только лишь подумав об этом, Офелия приоткрыла глаза. В палате царил полумрак, в окно заглядывала луна, освещая кровать и темную фигуру, сидевшую на краю. Долго присматривалась девочка к человеку, который крепко держал её прохладной рукой: на нём была надета распахнутая куртка, толстовка с капюшоном, – совершенно обычный вид для того, кто пришел с улицы зимой. И только запомнив эти простые, привычные образы, она обратила внимание на лицо посетителя. Оно показалось ей слишком знакомым.

– Жан?

– Привет, – Офелия не видела, но слышала, как он улыбнулся.

– Как?

– Как меня пустили сюда ночью? Никак. Я ни у кого не спрашивал разрешения. Скажи-ка мне, зачем ты так серьезно заболела? – он сел чуть ближе, лунный свет упал на лицо, и Офелия смогла рассмотреть его лучше. Да, сомнений быть не могло – это Жан, самый настоящий. Его глаза, брови, как и всегда чуть взлохмаченные пшеничные волосы, кажущиеся в белом свете луны серебристыми, с проседью, как у древнего старика.

– Не знаю, – говорить Офелии было трудно, очень хотелось пить. Она не до конца понимала, где закончился сон, и началась реальность. – У меня жар. Это точно ты?

– Конечно, я. Что за глупые вопросы? Пришлось среди ночи сбежать из дома, чтобы навестить тебя. Представь, сколько разговоров будет, когда родные узнают? – Жан легко рассмеялся.

– Не стоило приходить.

– Как это? Ты же серьезно больна, я не мог оставить тебя одну, вижу ведь, что ты не справляешься. Снова.

– Меня лечат, – Офелия попыталась подняться и сесть, но у неё ничего не вышло.

– Лежи, зачем встаешь? – Жан принялся спокойно и деловито поправлять одеяло. Он осторожно приподнял голову Офелии, и перевернул подушку на прохладную сторону. – Врачи, конечно, знают, что делают. Но ты сама должна захотеть выздороветь. Хорошо лежать в больнице, чтобы за тобой все ухаживали, как за маленькой. Но всю жизнь прятаться за болезнями не получится.

– Какой ты строгий, – недовольно прошептала Офелия.

– Да. Потому что знаю, что ты послушаешь меня.

– Зачем ты написал такое письмо, Жан?

– Какое?

– Что ты хотел мне сказать им?

– Всё, что хотел, я написал. Могу спросить и у тебя, что ты хотела сказать своим ответом. Но я понимаю твои чувства, – он немного помолчал. – Или давай ты расскажешь мне, зачем так неожиданно для самой себя попрощалась со мной летом? – Жан снова рассмеялся. – Глупышка! Научись слушать своё сердце в первую очередь. Это никогда не может быть рано или поздно. А ещё, пообещай мне, что завтра же начнешь выздоравливать!

– Я опять ничего не понимаю. Как и всегда, – она всё больше просыпалась и приходила в себя. Осмелев и почувствовав силу в руках, Офелия дотянулась до руки Жана и захватила горячими пальцами его спокойную, холодную ладонь.

– Всё ты понимаешь…

– Не хочу прощаться. Хочу, чтобы мы виделись не только летом. Не хочу больше писем, в них всё не так.

– Офелия, я не прощался. Сказал только, что буду ждать. Ты должна узнать другую жизнь, ещё немного подрасти, чтобы принимать взвешенные решения. Ты и сама знаешь, что так будет правильно, – Жан сейчас казался ей невероятно взрослым, лет на десять старше. И от этого Офелии становилось немного страшно. Она тянулась к нему всей душой, стремилась стать такой же серьезной и рассудительной, но легкой и простой. И никак не могла приблизиться.

– А если не будет? Если всё, что я делаю – неправильно? Что тогда?

– Ничего. Совершенно ничего. Жизнь очень долгая, ты успеешь всё исправить. А ошибки станут опытом. Это как в школе – пока ты не ошибешься, пока не попробуешь, никогда не узнаешь, как нужно правильно. Пробуй. И ничего не бойся. Помнишь, как ты смело подружилась со мной?

– Помню…

– Кстати! Совсем забыл. Я принёс тебе кое-что, – Жан отпустил руку Офелии и достал из кармана белый бумажный пакетик. Конечно, они оба знали, что там внутри.

– Мармелад! – девочка даже слегка улыбнулась.

– В больницу всегда носят что-то вкусное, правда? – улыбнувшись, Жан поставил пакет на тумбочку. – Ладно, мне уже пора. Боюсь, что дома обнаружат моё отсутствие. И тогда Ная не отстанет от меня до самого лета!

– Не хочу, чтобы ты уходил, – с усилием выговорила Офелия. Жар не позволял разуму вмешиваться в то, что она произносит, и чувства бежали впереди мыслей.

– Мы ещё увидимся, обязательно, – шепнул Жан, наклонился к подруге и легко коснулся губами её горячего лба. – Только выздоравливай, слышишь?