Море вероятностей (СИ)

- Фу, Вася! – поморщилась Цинка. – Это просто изысканный вид мастурбации. Только не говори мне, что никогда не шалил ладошками. Ты не похож на ребёнка. У тебя когда-нибудь была девушка?

Полохов тяжело вздохнул.

- У меня была девушка, - тоскливо сказал он. – У меня всё было. У меня была живая девушка, настоящая, человек! И хороший человек...

- А что случилось потом? – участливо спросила Цинка.

- Ушла. – И Вася привычно соврал: - Увёл её один... красавчик.

Цинка помолчала. Разгладила платье на коленях, склонила голову к плечу.

- Расскажи мне о ней.

- Зачем?!

- Вася...

Полохов передёрнул плечами.

- Я не большой, не свирепый и не кровожадный. И у меня нет тентаклей. Слушай, поехали обратно. У нас дела есть.

Цинка молчала очень долго. Вася всё собирался встать и уйти, но никак не мог решиться: сидел, смотрел на далёкую береговую линию, смаргивал выбитые ветром слёзы. Плечи мёрзли, а спину грело. Он вцепился пальцами в рукава. Он чувствовал Цинку спиной, как солнце – она излучала тепло. Уютное, ласковое, домашнее. Как было бы хорошо обнять её... гулять с ней, пить с ней чай, целоваться, заниматься любовью так нежно, как разговаривают по душам... «Я так не могу, - подумал Вася. Ему было больно от тоски. – С места в карьер. На следующий день после знакомства – в койку с креатурами, тентаклями... блик!».

- Глупый, - сказала Цинка. В голосе её зазвучала грусть. Вася повернул голову, но не так, чтобы заглянуть в глаза. Увидел прозрачные туфли, розовые пальчики с накрашенными ногтями и стройные голени.

А потом Цинка сошла с трона и уселась рядом с ним на ступеньках.

- Глупый, - повторила она. – Ты хотел за мной поухаживать?

- Это что, так удивительно? – буркнул Вася.

Тёплая девичья рука легла ему на плечо. Камни браслета царапнули ткань куртки.

- А я не поняла, - Цинка вздохнула. – Я думала, ты как все...

Вася наконец нашёл в себе силы посмотреть на неё. Но теперь уже Цинка глядела прямо перед собой, на горы и берег.

- Что – как все?

- Лаборатории. – Ветер развевал её волосы, бросил Васе в лицо тонкую прядь; он не стал убирать её. – Там все сумасшедшие, ты же знаешь. Там люди любят свою работу, и только потом – друг друга. Иногда. Если остаётся время. А время у них остаётся только на то, что они считают важным.

Вася шмыгнул носом.

- Прости меня, - сказала Цинка.

- За что?

- Я не хотела.

- Чего?

Цинка снова вздохнула.

- Если честно, - призналась она, - я и правда хотела тебя засмущать. Чуть-чуть. Ты такой милый, когда смущаешься. Но я не хотела говорить гадости. И я совсем не хотела, чтобы тебе стало противно. Совсем-совсем.

Она понурилась.

- Я всё испортила, да?

Дрожь скатилась по Васиному телу от затылка до пальцев ног. Он не верил ушам. Он не мог вообразить, что она скажет такое – всерьёз. Цинка, Цинка, ласточка ненаглядная, золото, солнечный лучик, тёплая, нежная... Неужели она снова шутит? Нельзя же так жестоко... Он готов был снова поверить, он страшно хотел поверить, но боялся.

- Ну... – выдавил он и замолчал.

Цинка вдруг резко подняла руки и собрала волосы, скрутив их в комелёк. Один из браслетов превратился в заколку и переполз на её макушку с запястья. Но пряди со лба и висков легли вдоль её щёк мягкими завитками, и новая скромная причёска сделала её ещё прелестней.

- Ты только скажи честно, Вася: я совсем всё испортила? Если совсем, тогда пойдём, займёмся делом. Я не обижусь. Ведь это я во всём виновата.

Их взгляды встретились. Глаза Цинкейзы были васильково-синими и бездонными, глубже моря, яснее неба. Вася сглотнул.

- Нет, - полушёпотом ответил он. Слова приходили откуда-то изнутри, из сердца, помимо воли. – Не совсем. Не испортила.

Цинка улыбнулась.

- Правда? Ты не сердишься?

- Нет.

- Точно?

- Точно, - Вася неловко улыбнулся в ответ и потупился. – А... это я дитё-дитём. Только... Как насчёт тентаклей?

Цинка фыркнула.

- Глупый. С креатурой может быть очень хорошо – потому, что она всегда такая, как ты хочешь. Как тебе удобно. Это суррогат близости. Хорошо для развлечений, но заканчивается пустотой. А с человеком можно поссориться, поругаться, но он живой и настоящий... Это в тысячу раз важнее. В миллион. В миллиард.

- Правда?

- Ты всё-таки очень глупый, - тепло сказала она. – Ну что, помирились?

Полохов перевёл дыхание.

- Помирились.

Цинка подалась к нему и чмокнула в щёку.

- Да, - сказала она. – За мной можно ухаживать. Даже нужно.

- Понял, не дурак, - Вася покивал и не удержался от счастливой улыбки: - Дурак бы не понял.

Скоро он забыл о сомнениях. Цинкейза смеялась и щебетала, солнце светило, море плескалось внизу. Всё снова стало хорошо. Рассеялись тревоги, отдалились опасности, и даже проклятущий Йирран больше не пугал Васю – Цинка ведь его не боялась. Цинка знала, что делать, и он ей верил. С чего он только впал в такую истерику? Сам теперь удивлялся. «Конечно, Цинка со странностями, - весело думал он, слушая её журчащую речь. – Я и сам со странностями. Мы все со странностями. Нормальненьких тут нет! А я придурок, узко мыслящий. Я же ей понравился. Я тоже не понял ничего. Ерунду какую-то понёс... Мы справимся. Мы... может быть, даже будем вместе».