Морок

— Абсолютное верное понимание пушкинских строк! Браво, Наташенька! Стоит подчеркнуть, однако, что за опытом прожженного кутилы Онегина, автор недвусмысленно рисует затхлость и обреченность исчерпавшёй в кутежах уходящего столетия. Татьяна же — это свежая кровь, это обновление и надежда. Именно этого и сторонится Онегин, являясь продуктом загнивающей системы. Именно Ларина, по мнению Пушкина, является тем лучом света в тёмном царстве, способным разогнать закосневелое мракобесие и пошлость.

— А, по-моему, Амалия Леонидовна, Пушкин рассматривал только отношения мужчины и женщины и не вкладывал ничего лишнего за рамки этих понятий.

Наталью несет, и она знает: подобный диспут может пагубно отразиться на её оценке, но амбиции и максимализм превыше казённых баллов. А уж поспорить с ней, великой спорщицей не всякий взрослый решается. Шутка ли, пятнадцать лет на свете отжито, а мнение как лезвие бритвы…

— Но-но, Наташенька, здесь ты не права! Пушкин не был бы Пушкином, если бы за контекстом простых человеческих отношений не высматривал упадничество и безнадёжность привилегированных классов. А декабристы? С каким восторгом поэт славит их тяжкий крест, с каким упоением приветствует их начинание. М-да-а… Но об этом потом отдельно, а пока Клишковой ставлю пять, Стеверченко — три.

— А почему мне три? — Ноет «Стевер». — Вы же сами сказали: моё мнение верно.

— За косноязычие, Стеверченко. За невыразительность и скудность! Сленг и жаргон оставь для улиц, а здесь… Поучись излагать убеждения у Клишковой.

Наталья ловит неприязненный взгляд одноклассника, но это её больно-то не расстраивает. Такие как Стевер для неё как приматы с примитивной извилиной. Однообразны и серы. «Тусня»; «ха-ха»; «приколюха»; «прошарено»; «менять настройки» — все эти словеса коснутся девушку позже, по мере узнавания мира реального и ухода от мира книжного. Но сейчас она инфальтивна в своей начитанности и в кой-то мере блаженна.

Первый её опыт стал строчкой из песни группы «Наутилус-Помпилиус»: «Она читала мир как роман, а он оказался повестью…»

— Не зажимайся ты так. Расслабься… — Парень, понравившийся ей, с параллельного класса пытается настойчиво раздеть её. Они одни в его квартире. Вернее в квартире его родителей, которых просчитано нет дома.

— Ну, чё ты… Я ж люблю тебя… — Жаркие поцелуи Антона дурманят голову, но Наташа боится зайти дальше, чем нужно. Она уверена: «это» должно случится не так и, уж в любом случае, не на второй день.

— Не надо, Антош… Рано… — Руки борятся с его руками, а расстегнутая блузка застёгивается вновь.

— Чё не надо?! — В голосе Антона слышится злость. — Чё тогда пришла? Дразнить меня поцелуйчиками?

— Антош, не надо сразу… Чувство должно окрепнуть…

— Чего?! Ты чё, дура, да?! — Вскакивает с дивана парень и Наташа видит на его подбородке тщательно запудренный прыщ. Подбородок раздвигается в неприятной ухмылке. — Моё чувство давно уже окрепло! Показать?

Он вжикает молнией на штанах и суёт в ширинку руку, но Наталья в ужасе отталкивает его и бежит к порогу.

— Урод! Озабоченный урод! — Кричит она, втискивась в туфли. Щёки её горят как после пощёчин. Она стремительно сбегает по лестнице, а вдогонку несётся:

— Я всё равно расскажу всем, что тебя трахнул!!!

«… соседи по подъезду, парни с прыщавой совестью…» Не любительница «Наутилуса» Наталья принимает эти слова сердцем. Книжная Наталья умерла в той квартире и родилась Наталья эксцентричная, злая и острая на язык. Надежда встретить любовь, конечно, осталась, но поменялись оценки и подходы к будущему избраннику. А вот розовые очки были напрочь разбиты.

Павел. Высокий, статный и очень умный. Вот он, Артур Грей из «Алых парусов». Её Айвенго… Именно тот.

Первое время она упивалась разговорами с ним, поражаясь его умению выстраивать грамотно речь, отсутствию в этой речи матерков и слов-паразитов. Павел читал всё то, что читала она и сверх того серьезно увлекался трудами древних мыслителей. Аристотель, Платон, Софокл… Павел был интересен, представителен и Наталья поневоле вскручивала в себе пружину, силясь убедить себя, что любит. Любит человека-мечту. Но оставаясь одна, она недоумевала. Она не понимала, что в ней не так. Сердце молчало. Не трепетало, не томилось в ожидании следующей встречи. Оно оставалось инертно и равнодушно. Не наблюдала она даже девичьей влюблённости, что была с Антоном. Со временем, уже по мере детального узнавания Павла, она осознала ужасный для себя факт, что плох вовсе не Павел. Нехороша она. Когда и где она пропиталась цинизмом? Нахваталась пошлых словечек и полюбила солёные шутки? Где та Наташа, что любила Тургенева и плакала над «Оводом»? И главный вопрос: какая из Наташ настоящая? Та юная романтическая первая или та вторая, незнакомая ей, что патологически рвётся в накуренные клубы и девичные «хаты»? Туда, где «отрыв», сальный смех и алкогольные коктейли… Павел, он добрый, мягкий, он ни причём. Всего лишь раз она затащила его к подруге на день рождения, и этот раз стал роковой точкой в их отношениях.