Морок над Инсмутом

Подходя к площади, я немного притормозил. Я вдруг понял, что ожидал увидеть здесь множество людей, празднующих свой запоздалый ночной фестиваль. Никого не было. Закуток площади был так же пуст, как и вчера.

С другой стороны, Сьюзан встала рано. Что тоже понятно: ведь ее стошнило сразу после того, как мы выпили чай. Значит, ей в кровь попало меньше этой гадости, и она легче отделалась. Логично. Замечательно.

Но меня беспокоили два других факта, которые не желали ни с чем сходиться, как я их ни крутил.

Во-первых и в-главных, зачем кому-то понадобилось подсыпать что-то нам в чай? Мы же не в кино, не в детективе по роману Агаты Кристи: здесь обычная английская деревушка на берегу моря. Кому понадобилось травить нас и для чего? Второй вопрос, не столь отчетливо сформулированный, беспокоил меня даже сильнее. У Сьюзан было железное здоровье, и она отлично держала выпивку. По правде говоря, она пила, как рыба. Так почему вчера ее стошнило, хотя после того, как мы пили, прошло много времени, а меня нет?

Возможно, так было задумано. Возможно, отрава, которую нам подсыпали, по-разному влияет на разных людей.

Площадь была пустынна. Некоторое время я стоял неподвижно, соображая, что делать. Ни флагов, ни плакатов, никаких указаний на то, что в городе происходит праздник. Медленно поворачиваясь вокруг себя, я почувствовал, как волоски на моей шее встают дыбом. Противоестественно тихо было на этой гнилой, разваливающейся площади, ненормально пусто и безмолвно. И дело не в том, что там никого не было. Дело в том, что там было как в Сумеречной Зоне.

Я пересек площадь по направлению к «Олдвинклю» и стал заглядывать в паб через окно. Внутри было пусто, свет выключен, но я все же толкнул на всякий случай дверь. Она оказалась не заперта. Я вошел, остановился у бара и крикнул, но никто не появился. Что-то происходило в пабе после того, как мы побывали здесь вчера вечером. одни стулья сдвинули к стенам, на их место поставили другие. Такие же, как в гостинице: страшные и исковерканные. однако тем, кто на них сидел, судя по всему, повезло с выпивкой: по одному из столов были разбросаны маленькие стаканчики. Рядом лежал фестивальный буклет, и я в раздражении смахнул его в сторону. Он шлепнулся на пол и раскрылся, отчего стали видны смешные опечатки. «Рълиех йа фхтагн!», к примеру. Что это за чертовщина такая?

От злости в голове у меня немного прояснилось. Фестиваль должен был начаться в три часа ночи. Это я знал. Зато я не знал другого: где он начинался. Что, если празднование заключается в том, что по городу проходит процессия, которая стартует на одном краю города и держит путь, к примеру, на площадь? Может, я слишком рано пришел. От беспокойства за Сьюзан я переминался с ноги на ногу, мне казалось, что любая попытка стоит того, чтобы на нее решиться. Если фестиваль не идет ко мне, что ж, придется мне самому пойти ему навстречу.

Я выскочил из паба, сильно хлопнув дверью, и бросился на противоположный конец площади. Оттуда свернул на какую-то улицу и помчался мимо еще более ветхих домов, по пути заглядывая в боковые проулки. Когда в конце улицы замаячил утес, я перебежал на соседнюю улицу и понесся по ней в другую сторону. Потом еще раз. И еще.

Но моего внезапно возникшего куража не хватило на то, чтобы обследовать все улицы. Я чувствовал себя как в кошмарном сне, где страх того, что кроется за следующим углом, оказывается, в конечном счете, страхом пустоты. Никто не чесал языками у калиток. Никто не развешивал белье. Ни на одной из улиц или мощеных переулков мне не попалась стайка беззаботно бегающих ребятишек. Короче говоря, никого не было и ничего не происходило. Кругом стояли грязные дома с заколоченными, судя по всему, верхними окнами. Я был в городе-призраке.

И вдруг я что-то нашел. По крайней мере, мне так показалось.

К тому времени я уже не бежал, все-таки пятнадцатилетний стаж курильщика сказывался. А если честно, то я стоял на углу одной из улиц, руки на коленях, и заходился в отчаянном кашле. Когда приступ прошел, я поднял голову и вроде бы что-то услышал. Свирель.

Рывком выпрямившись, я завертел головой, пытаясь определить, откуда идет звук. Решив, что он, похоже, доносится сзади, оттуда, где я только что был, может быть, с параллельной улицы, я повернулся и зарысил туда. Ничего там не услышав, я заглянул в ближайший переулок. Звук был там, немного громче, и еще другой: нечто вроде удаленного разговора. Бросив опасливый взгляд вверх, на темнеющее небо, я ринулся вперед.

Осторожно завернул за угол. И никого не увидел, но понял, что еще недавно здесь кто-то был. Я с ними разминулся. Добежал до следующего угла и прислушался, вычисляя, в какую сторону направилась процессия. Выбрал левую и скоро снова услышал звуки, на этот раз более громкие: кто-то как будто играл на трубе, бубнили странные голоса. Заслышав их, я на мгновение замер, и еще один отрывок прошлого вечера вдруг всплыл у меня в памяти. Уж не этот ли отвратительный клекот, как будто кто-то полощет горло, слышал я вчера из-за одной двери на своем этаже?