Мороз и ярость (ЛП)

Атлас одет в джинсы и темно — серую футболку, облегающую его фигуру. Очевидно, он попросил кого — то принести ему одежду. Его взгляд скользит по моему телу, останавливаясь на коротком, облегающем платье. Мои сиськи не вываливаются, как у официантки, но и не прячутся. Как бы то ни было, он уже видел меня обнаженной, так почему меня волнует, что он думает обо мне в моем наряде для «Безумного Адамса»?

Я не позволяю жару смущения от этого воспоминания отразиться на моем лице, но кожа на затылке горит.

— Мне не нужно преследовать тебя, маленькая птичка. Я могу разгадать все загадки сам. — Атлас постукивает себя по виску. Он продвинулся так далеко в кабинку, что я прижата к стене. Его бедро и рука плотно прижаты к моим. Он такой раздражающий. Во что он играет? Он то горяч, то холоден, то серьезен, то игрив. Может, ему нравится морочить людям голову. Это то, что происходит?

Я хватаю забытый Отисом джин из ванны и толкаю его к Атласу. — Вот, выпей.

Атлас отталкивает его одним пальцем. — Нет, спасибо. Я бы предпочел не падать в обморок и не гадить в штаны всю ночь.

— Ты обвиняешь меня в том, что я что — то сделала с этим напитком? — Говорю я с притворным возмущением, прижимая руку к сердцу.

Атлас оглядывает бар, приподняв бровь. — Больше похоже на то, что бармен не моет руки после того, как посрал.

— Прекрасно. Спасибо, что заглянул. Теперь ты можешь идти. — Я отворачиваюсь от него и снова сосредотачиваюсь на рок — звезде напротив меня.

Отис наблюдал за нашим общением с нетерпеливым весельем, но он медленно пробирается к краю кабинки. Он встает, хватает гитару и готовится сбежать. — Похоже, у вас полно дел. Я просто оставлю вас двоих наедине.

— Подожди. — Я отталкиваю Атласа с дороги, и он выскальзывает из кабинки, удивляя меня своей уступчивостью.

Я вскакиваю на ноги, одергивая платье, пока стою, чтобы моя задница не вывалилась. — Слушай, я знаю, что это пиздец. Поверь мне, все это полный пиздец. Но мне бы пригодилась твоя помощь, и я была бы готова когда — нибудь ответить взаимностью. Если тебе когда — нибудь что — нибудь понадобится от меня, все, что тебе нужно сделать, это попросить.

Мы с Отисом стоим лицом к лицу. Он держит футляр от гитары, который лежит на краю скамейки. Я скрещиваю руки на груди, жалея, что в этом чертовом платье нет карманов. Бармен включил какую — то музыку через дерьмовую акустическую систему, и она потрескивает и гудит на заднем плане.

— Я ни от кого не нуждаюсь в одолжениях, — говорит Отис, переводя взгляд с меня на Атласа.

— Может быть, не прямо сейчас, но всегда полезно иметь туз в рукаве. — Не знаю, почему я так настаиваю на этом. Это просто предчувствие, что когда — нибудь наши пути снова пересекутся.

Отис открывает рот, чтобы ответить, когда крики снаружи привлекают наше внимание. Мы все трое поворачиваем головы к ближайшему окну, которое настолько грязное, что через него трудно что — либо разглядеть.

— Черт, — шипит Атлас, резко поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня. — Жрецы здесь.

— Что за черт? — выплевываю я. Привстав на цыпочки, чтобы выглянуть в окно, я замечаю одетых в красные мантии придурков, толпящихся перед «Безумным Адамсом».

— Это последнее, что мне, черт возьми, нужно, — стонет Отис, проводя рукой по волосам.

— Назад. Идем, — кричу я, разворачиваюсь и бросаюсь к черному входу, не дожидаясь, пока остальные двое последуют за мной.

Звук разлетающейся в щепки входной двери заставляет меня двигаться еще быстрее. Дверь даже не была заперта. У жрецов нет причин ее выламывать. Они просто занимаются этим дерьмом, потому что могут. Кто их остановит? Их законы — это воля Богов, и они были вольны исполнять это видение любым способом, который сочтут нужным.

— Стоять! Вы все задержаны за нарушение законов морали и непристойное поведение.

Я игнорирую жреца, который стоит в разбитом дверном проеме, объявляя о своем присутствии. Я уверена, он думает, что все поклонятся ему в ноги и будут делать именно то, что он скажет. Хотя, вероятно, он надеется, что сегодня вечером ему удастся побить кого — нибудь до полного подчинения за неповиновение ему.

Самое смешное и не менее отвратительное в законах и заявлениях жрецов заключается в том, что сами Боги — распутники, обманщики, похотливые придурки. Все знают, что Зевс пытался засунуть свой член во все, что имеет пульс. Черт возьми, главная причина этих проклятых Игр в том, что боги так сильно усложнили себе жизнь, создав огромное количество полубогов.

Мои туфли прилипают к полу, когда мы бежим по коридору, прочь от хаоса перед баром. Штабеля коробок выстроились вдоль узкого прохода, замедляя мой побег. Это пожароопасно. У других посетителей та же идея, и они уже толкаются через заднюю дверь, ведущую в переулок.