Мороз и ярость

Я сразу определяю ее как одну из подготовленных чемпионов. Очевидно, ее не заставляли участвовать. Разъярённый взгляд в ее глазах говорит мне, что она совсем чокнутая. Она крадется ко мне, в ее бешеном взгляде светится смерть. На ней такое же тактическое снаряжение, как было на золотом парне, который схватил первый талисман. Должно быть, мило. Я вся взмокла от пота в своей рабочей одежде, и это дерьмо натирает. Я замечаю, как кто — то в трусах — боксерах с летающими книгами на них противостоит человеку размером с танк. Мне могло быть и хуже.

Я все еще на ногах, несмотря на то, что чертовы скамейки практически разваливаются под моими неуклюжими шагами. Прямо сейчас, когда на меня устремлены безумные взгляды, я не думаю о своем следующем шаге, я нахожусь исключительно в режиме защиты. Толпа на поле внизу снова кричит. Сумасшедшая сучка передо мной вертит головой, ее коса хлопает по шее, и ищет причину шума.

— Сегодня твой счастливый день. По крайней мере, еще несколько минут. — Она делает выпад, прежде чем броситься через скамейки, как чертова газель, к другому талисману, который вырос из камней на сияющем пьедестале. Ей повезло, что она оказалась так близко, потому что она добирается туда раньше всех. Ну, почти.

Мужчина протягивает руку к предмету, почти касаясь его кончиками пальцев, когда она бросает в него нож. Нож попадает ему в горло. Не успевает тело мужчины рухнуть на землю, как она бьет женщину в грудь, отправляя ее кувырком в бушующую толпу.

Когда рука «сумасшедших глазок» обхватывает маленький предмет, она торжествующе ревет, следя за тем, чтобы никто не пропустил момент ее славы. Фаддей едва успевает произнести ее имя: — Джейд Вествуд, Играет под знаменем Афродиты, — прежде чем выкрикивает еще одно, и еще. Я пропустила еще два талисмана, пока размышляла о том, что, черт возьми, мне делать. Готова ли я спуститься в эту яму и сражаться до смерти, если дело дойдет до этого?

Я смотрю на поле, которое больше не пыльное и не сухое. Это мозаика из разбрызганной крови, лужи которой образуют бесформенные сгустки в жуткой художественной экспозиции. Боги могут не объявлять об этом, но это еще одна причина для этих Игр. Они получают власть от этих жертв, приносимых во имя них. Придурки.

Внизу все еще сражается меньше половины людей. Сначала их было по меньшей мере пятьсот. Трудно сказать, сколько еще живо, но тела разбросаны по земле. Еще один характерный рев сообщает мне, что еще один чемпион занял свое место, и раздражающий голос Фаддея подтверждает это. Я заставляю себя спуститься по ступенькам с разочарованным вздохом. Сегодня я не в настроении умирать, так что, похоже, мне придется побороться за место на этом чертовом турнире. Меня это совсем не радует. Я проклинаю стражей, которые ткнули меня электрошокером, жрецов за каждую дерьмовую выходку, которую они совершают с обычными людьми на этой территории, и богов за то, что они обращаются со всеми нами, как с собачьим дерьмом на подошвах своих божественных ботинок.

Конечно, наш мир разрушен, но я создала для себя хороший кусочек посредственности. Наливаю выпивку в «Дыре», поношу Джерри по поводу его головы с придурью, крадусь повсюду в качестве Темной руки, и проламываю черепа любому, кто угрожает моему району. Это не привлекательно, но это мое. И снова боги пытаются отнять у меня все, что у меня есть.

Как только мои ноги ступают на землю, люди толпой устремляются ко мне. Единственное, что хорошо, это то, что они не работают вместе. Они все просто хотят уничтожить как можно больше людей. Воцарилось отчаяние. Но эти люди не бойцы и уж точно не вызов для Фурии.

Я отдергиваю голову назад, когда кулак замахивается на мое лицо. Схватив за рубашку мужчину, который пытается пнуть меня по коленям, я дергаю его вперед, чтобы он принял удар на себя. Он крутится от удара, и я использую его инерцию, толкая его в двух других позади меня.

Я научилась драться еще до того, как достигла двузначного возраста, и с тех пор оттачиваю мастерство. Я бы даже не вспотела, если бы на улице не было так чертовски жарко. Невозможно разглядеть, кто пытается на меня напасть; повсюду только размахивающие руки и ноги. Еще два возгласа из толпы, за которыми быстро следуют третий и четвертый, говорят мне, что у нас осталось всего три талисмана и слишком много людей все еще в бою.

Никакого сигнала, сообщающего нам, где появятся пьедесталы, нет, но до сих пор все они находились на местах в амфитеатре. Люди задерживаются на окраинах поля, попеременно следя за своими соперниками и разыскивая следующий талисман.

Я уворачиваюсь и пробираюсь сквозь толпу, умудряясь избежать всего, кроме одного неудачного удара кулаком в челюсть. Мое лицо пульсирует, и я действительно чертовски голодна. Я не так уж много дралась, но я все равно отработала двенадцатичасовую смену, прежде чем этот мудак — стражник высадил меня здесь. Адреналин, на котором я сейчас работаю, начинает иссякать. Если я не буду готова раскрыть свою Фурию, мне придется иметь дело с усталостью.