Морозов книга 7

— Мы это уже проходили, — я покачал головой. — Ничего мне наносить не надо.

— У вас немного усталый вид.

— Так и должно быть, — не сдавался я. — Я был в остроге. И будет подозрительно, если в кадре я буду выглядеть слишком свежим.

Девушка беспомощно посмотрела на Никона и я тут же предложил его кандидатуру.

— А вот человеку, который работает напрямую на Спасителя, не помешает добавить светящихся теней.

— Чего? — возмутился жрец.

— Чтобы кожа сияла? — уточнила визажистка. — И уберем мешки под глазами.

— У меня мешки? — ужаснулся синодник и коснулся ладонями лица.

— Под глазами, — с готовностью подтвердила девушка, понимая, что нашла себе клиента.

Я же подошел к выходу на сцену и увидел, что журналисты уже собрались. Прямая трансляция пресс конференции для самых крупных каналов. По настилу из досок расхаживал Луль и заливался соловьем о том, насколько он рад оказаться на русальей неделе у своего друга — народного ведьмака. Вещал, как он всегда поддерживал Морозовых и знавал нас во времена, когда звезда темного еще не взошла. Если кто-то и понимал, что он лукавит, то вряд ли Игоря станут упрекать в этом. Говорил парень самозабвенно и с удовольствием.

— Взять его ведущим недели было не самым разумным шагом, — послышался позади знакомый женский голос, и я подумал, что сегодня меня застают врасплох слишком часто.

Я обернулся, растягивая губы в улыбке. Напротив меня стоял человек в костюме ярмарочного шута. Рубаха была разрисована ромбами, полосатые штаны оказались заправленными в большие деревянные ботинки. На лице гостя был красный нос из мягкой губки, который привлекал к себе внимание, словно мешая запомнить, как выглядит человек.

— Уверен, что мы не нанимали подобных актеров, — брезгливо сообщил я.

— Лучше было бы взять ведущей женщину. Особенно красиво бы вышло, если бы этой женщиной оказалась та, с кем ты не в самых дружеских отношениях.

— И чем это было бы лучше, Тальяна? — беспечно уточнил я.

— Это было бы интригующе. Люди любят наблюдать за конфликтами.

— Подобное любите вы. Это вам нравится играть на нервах людей и придумывать небылицы. И как вы сюда проникли?

— Я купила билет, — невинно заметила блогерша. — Когда тебя объявили мертвым, многие стали сдавать билеты. И я взяла себе несколько по сходной цене. Потому что знала, что ты вернешься.

Я покачал головой:

— Просто вы хотели получить минуту славы за счет смерти народного ведьмака. Скорее всего, надеялись снять один из своих репортажей, в котором опять смаковали бы траур моей семьи. Вам бы хотелось заснять пустые стенды ведьмаков, одинокую ладью на берегу. Я представляю, как долго вы выбирали подходящий траурный наряд. Такой, чтобы соответствовал событию, но чтобы не уродовал вас больше чем обычная одежда.

Лицо блогерши скривилось:

— Фи, зачем так грубо, Михаил.

— Владимирович, — продолжил я за нее, напоминая, что между нами остается пропасть. Уточнил. — И в чем же грубость? В том, что я не считаю таких как вы красивыми?

— Таких как я? Ты наверно еще не видел мою скульптуру в квартире Снежинск Града. Хотя, тебе это и не нужно. В ту ночь, когда я ночевала у тебя…

— Я бы никогда бы не позарился на вас, — жестко заявил я, заметив, что моя собеседница напряженно держит руку в кармане.

— Снова оскорбляешь!

— Это факт. Вы были вусмерть пьяной. Меня не привлекает подобное. И прошу вас, прекратите этот цирк. Вам здесь не рады. Об этом я вам заявил еще в Снежинск граде. А после вашей отвратительной лжи про княжича Воронцова…

— Ты убил его. Я это точно знаю.

Я шагнул в сторону клоуна и зло предупредил:

— Осторожнее со словами, Тальяна. Я ведь могу вызвать вас на поединок чести, если вы не сможете доказать правдивость сказанного вами.

— Ты не посмеешь, — она криво усмехнулась.

— Я за равенство полов, — не поддался я на провокацию. — И позволю вам доказать свою правоту в честном поединке. Обещаю, что не стану использовать руны.

— А фору ты мне дашь? — хитро уточнила журналистка, но я покачал головой:

— Нет. Завязывать глаза или играть в благородство иным способом я не стану. Таких как вы надо давить без сожалений. И не давать слабину.

— А я думала, что вы благородный рыцарь, — разочарованно протянула гостья.

— Уж определитесь, госпожа Лошадчак, кто я, по-вашему — подлый убийца или рыцарь в сияющих доспехах. Не путайтесь в показаниях. Значит, в ваших статейках я — подонок, но в жизни вы ожидаете от меня благородных поступков. Ваше пьяное тело не бросил на стылой крыше именно я. И не стал пользоваться этим самым телом тоже я. Я не стал требовать поединка чести после того, как вы неподобающе повели себя. Но сейчас хочу лишь одного — убирайтесь отсюда прочь. Вы мне омерзительны.

Кажется, впервые в своей не особенно длинной жизни Лошадчак услышала подобное. Она смотрела на меня широко открытыми глазами и хватала ртом воздух.