Морская пена

Все герои получили что-нибудь вычурное и запоминающееся. Потом начался пир. Жители Эль-Бурегаса сидели рядом с людьми, а гномы с невысокликами. Хойбы удивлялись новому народу, их виду, росту и умению выслеживать дичь. Накануне пограничники добыли несколько оленей, внеся немалый вклад в праздничное пиршество. Еда на столах и у очагов была самая разная, и натуральная и усмариловая. Изобилие блюд из свежей рыбы поражало гномов, а вылетающие из воздуха на заказ явства — людей.

— А почему они такие разношерстные? — спросил Пита Рыжий Эрл, имея в виду хойбов из разных племен. — У одних бороды зеленые, другие все рыжие, у третьих бамбук в носу… Зачем бамбук-то?

— Понимаешь, — объяснял Питти, — они его отрицают, как вредное явление.

— Не любят, значит. А зачем носят? Если я, например, крыжовник не люблю, мне что его — в уши запихивать?

Питти вздохнул.

— Знаешь, ты только у них об этом не спрашивай. Не поймут. А у меня другой армии нет. Вон, ты лучше у Виндибура поинтересуйся — он все знает.

Но Эрл только рукой махнул:

— А леший с ними. Давай-ка лучше еще по одной!

Тут Пит вспомнил:

— Да у меня же в трюме горховский шпион сидит, из зеленобородых! А я туда велел морков посадить… Ай-яй-яй!

Трех пещерных морков, в том числе и колченогого, хойбы отловили в орешнике. Перед атакой им поручили свернуть ханский шатер. «Колодообразные» так и копались, не обращая внимания на битву. Мозгов у них почти не было, зато рвения — хоть отбавляй.

Эрл и Пит поспешили оставить дружеский стол на берегу. Сказавшись «по делу», пограничник и невысоклик отправились на борт «Чертополоха».

В трюме слышалась возня и сдавленные крики.

— Скорей! — Репейник протянул Эрлу один из факелов. — Вниз!

Пограничник выхватил меч.

Пещерные морки явно собирались отобедать. «Обед» сидел верхом на перегородке, лягая тянущиеся к нему лапы, сипя утраченным от ужаса голосом. Подпрыгнуть моркам мешали цепь и кандалы на ногах. Два «пенька» пытались Малину поймать, а третий, колченогий, с упоением жевал сорванную с хойба сандалию.

— Прочь пошли, живоглоты! — заорал на них Пит, тыкая одного факелом в рыло.

Морки было зарычали, но увидев пограничника, забились в угол.

— У, пещерные обрубки! — показал им кулак Эрл. — Это моя еда!

Услышав такое, Малина, первый раз видевший человека, рухнул вниз без чувств.

Волоча зеленобородого наверх, Репейник расстроенно сплюнул:

— Ну вот, теперь придется его в море окунать.

Возня на палубе сразу привлекла внимание пирующих.

Зеленобородые сбежались сразу же, как только пронесся слух о бывшем вожде.

— Отдайте его нам! — кричали они. — Мы сделаем его студнем и натравим птиц!

Услышав такое, капитан «Чертополоха» испытал приступ тошноты. Сердце Пита вдруг пронзила жалость. Вспомнив, как его самого клевали сороки, он решительно тряхнул головой:

— Нет. Все будет иначе. Мы устроим ему очную ставку с его дружком Мазлусом, а потом будем судить обоих принародно. А вот тогда — слово за вами, потому что вы и есть народ.

Репейник совсем не собирался говорить того, что сказал. Но более лихо из ситуации не вывернулся бы никто.

— Слава нашему мудрому адмиралу! — закричали «морские псы», вызывая у Пины удушающий приступ ревности, а у Олли двойственное чувство. С одной стороны, такое отношение к его другу только радовало, а с другой, слишком честолюбивые устремления Пита настораживали.

— Его популярность в народе не знает границ, так можно и пристраститься, — сказал он Пине, замечая, как она нервно кусает губы.

Несколько часов назад, перед тем как сесть за стол, Олли поинтересовался у принцессы-феи: «А почему ты не спрашиваешь о своей сестре?» На что четкого ответа не получил. Так только, неопределенную фразу, типа: «Приеду — увижу». «Ну вот, — подумал Виндибур, — и с этой что-то происходит».

* * *

Рассказ Рыжего Эрла о хрустальных дверях заинтриговал всех. По поводу случившегося каждый строил свои предположения. Однако ни одно не показалось Олли похожим на правду. «Скорей всего эти волшебные переходы имели чисто практическое значение. Вот только для кого и когда? И еще одна непонятная вещь. Если кто-то хотел попасть от Сахарной головы на побережье, зачем делать остановку на Топоре тролля? И если есть еще одна дверь, то где она? Может быть, на острове?»

Сначала Виндибур обозвал эту мысль нелепостью. Но только решил вздремнуть, мысль опять вернулась, не желая прогоняться. «Что ж ты свербишь во мне, как блоха в носу? — разозлился невысоклик, смывая водой остатки неудавшегося сна. — Ну, пошли, что с тобой делать!»

Сунув под мышку факел, он стал подниматься по знакомой тропе к водопаду. На полянке перед пещерой было светло. Лунные блики бултыхались в ручье, подсвечивая снизу стволы деревьев. Обе скалы на фоне звездного неба смотрелись темными горбами, зажавшими меж собой игривый молочный поток.