Морской космический флот. Его люди, работа, океанские походы

Опрокинутый ковш «Медведицы»Льёт созвездия в чаши антенн.За кормою бурун, как метелица,Заметает угаснувший день.За работой просиживаем за полночь

Вдалеке от родных берегов.Долготу рассекает по Западу«Академик Сергей Королёв».Раздвигая затухшие россыпи,Вымеряя маршрут и следы,Он следит за отвагой и поступью,

Мыслью века рождённой Звезды.Многотрудные мерные мили,Где у времени сердце в тисках.Где мечта совершившейся былиОтбивает усталость в висках.

Будет день и наутро «Салютом»Отзовётся газетная весть,Отдавая уснувшим каютамБлагодарную память и честь.

Девять мучительных суток, гонимых нами из жизни, всё же прошли. Вновь Босфор, и вот оно – Чёрное море, долгожданное и родное. Подошли к Ялте. Судно, сбросив ход, медленно и почти незаметно шло вдоль берега, ожидая прибытия комиссии. Погода была тихой и солнечной, купальный сезон в полном разгаре. Отдыхающие на прогулочных яхтах, катерах подходили к судну и восторженно приветствовали нас.

Наконец комиссия прибыла на борт. Судно, сознательно сдерживаемое волей председателя комиссии, пошло в Одессу. Можно понять наше настроение, когда ты, проверенный и перепроверенный, на итоговом семинаре по марксистко-ленинской учёбе должен был уверенно подтверждать правильность выбранного партией курса, гордиться успехами в строительстве развёрнутого социализма и растущим уровнем жизни советского народа. А совсем рядом ждали родственники, друзья и товарищи, неизвестно в каких условиях ютившиеся.

В кают – компании собрана экспедиция. Начальник экспедиции представил членов комиссии и доложил им результаты рейса. Работа комиссии началась. Двое суток работы комиссии, о полезности и необходимости которой можно было бы спорить, показались мне вечностью. Наконец зачитан акт, дана оценка работе экспедиции. Шестимесячный рейс трудный и увлекательный – завершён.

«Академик Сергей Королёв», дрейфовавший недалеко от маяка, ожидал причала. Шли минуты, но разрешения на швартовку к причалу не было. Столпившиеся на палубах люди с тревогой всматривались в причал, отыскивая в разноликой толпе знакомые лица.

Прошёл час, другой. Люди, возмущённые происходящим, стали требовать объяснений. Наконец мы увидели приближающийся к нам рейдовый катер, переполненный встречающими, в том числе и детьми. Волнение моря было два балла. Снятие людей с катера, раскачиваемого волной, было делом трудным и опасным.

Два молодых, сильных матроса, стоявших на нижней площадке опущенного судового трапа, виртуозно принимали первых встречающих. Легко было принять детей, труднее – взрослых. И вот первый счастливчик, стоя на носовой площадке катера и держась за поручень, ожидал момента, когда нижняя ступенька трапа судна и носовая площадка катера, раскачиваемого волной, совпадут по высоте. Уловив этот момент, он мгновенно перешёл на трап. Хорошо, что всё заканчивалось благополучно. А вдруг, растерявшись или испугавшись, он не смог бы этого сделать? А если поскользнулся и попал под трап? Трагедии, угрожавшей жизни человека, было бы не избежать.

Несколько часов изнурительной работы и все встречающие, а их было несколько сотен, приняты на борт. Началось то незабываемое, которое может понять лишь тот человек, который побывал в длительных рейсах. Трогательные встречи, тёплые объятия, столы, ломящиеся от обилия спиртного и закусок, ароматы дорогих духов и запахи пищи, слившиеся в один поток и распространявшиеся по тамбурам и коридорам, шум и беготня не в меру возбуждённых детей – вот ситуация на борту судна, доставлявшая немало хлопот вахтенной службе. Два – три часа и всё стихло. Каюты закрыты. И только дети, присматриваемые вахтенным, продолжали резвиться в салоне, обменивались впечатлениями от полученных подарков.

Лишь на следующий день благодаря вмешательству председателя комиссии И.М. Мартынова судно было поставлено к причалу. Но было поздно. Настроение было испорчено. Уважение к властям и определённым начальникам, которые создали и равнодушно наблюдали эту картину, было безвозвратно потеряно. Так встретила нас Одесса!

В Москву, к дому