Морской лорд. Том 2

Застолье продолжилось и на следующий день. И на третий. Мы приходили к столам примерно в полдень и уползали поздно вечером. Кое-кто отказывался ползать, ночевал неподалеку от стола и даже под ним. Только на четвертый день перед началом пира меня пригласили к герцогу Нормандскому на беседу. Герцог сидел в дальнем от лестницы конце холла на широком стуле, рассчитанном на двоих, с очень высокой спинкой, причем не украшенной резьбой. Зато стоял стул на помосте, отчего голова сидящего герцога Жоффруа была на одном уровне с моей, хотя я стоял. Рядом за двумя низкими столиками сидели два писца. На стульях и скамьях по обе сторону от герцога расположилась его свита, в том числе и виконт, а нет, теперь уже маркиз Генрих со своим новым учителем Гильомом Конхезием, который называл себя философом. Гильом умел красиво болтать обо всем, включая то, о чем понятия не имеет. На этом и заканчивалась его ученость. Если исходить из того, что философия шляется там, куда пока не добралась наука, то Гильом Конхезий был истинным философом. Видимо, у юноши сейчас был урок ведения государственных дел. В роли преподавателя выступал отец. Юный наследник явно предпочел бы помахать мечом или хотя бы побегать по двору.

Жоффруа, герцог Нормандии, взял у сидевшего справа от него писца пергамент и зачитал, какие владения передаются мне в собственность за отвагу и доблесть при захвате Руана. За них я должен буду выставлять каждый год десять рыцарей в полном снаряжении на сорок дней в мирное время и шестьдесят во время войны. Я совершил оммаж и поклялся на серебряном ковчеге, в котором, скорее всего, были кости какого-то бедолаги, выдаваемые за мощи святого, что буду служить верой и правдой и так далее. Количество сеньоров, которым я должен служить верой и правдой, не смотря на принадлежность их к враждебным лагерям, начинало вызывать у меня неконтролируемые приступы смеха.

– Теперь по поводу денежного вознаграждения, – перешел герцог Жоффруа к более важному для него моменту. – Все причитающееся тебе и твоим людям за службу получишь прямо сейчас, а вот по поводу ста фунтов серебра придется подождать. Ты их получишь в начале лета, – сообщил он и сразу уточнил: – Или чуть позже.

– А может, учтем их, как щитовые деньги за десять лет службы десяти рыцарей? – предложил я. Получалось за каждого рыцаря по фунту в год, то есть, как за службу в мирное время. – Здесь у вас скоро все закончится, а мне эти десять дет нежелательно было бы уезжать из Англии часто и надолго. Там у нас еще долго будет продолжаться война.

– Я не против, – облегченно вздохнув, произнес герцог Нормандский.

Наверное, ему не хотелось обострять отношения со мной, не было желания прослыть правителем, который не сдержал обещание, но и денег тоже не было. А так я со скидкой откупался на десять лет от службы ему, а он оставался при своих ста фунтах серебра, которые пойдут на уплату другим солдатам.

– Мне говорили, что ты можешь найти выход из безвыходного положения, но я думал, что это касается только войны, – расслабленно улыбаясь, сказал герцог Жоффруа. – Теперь буду знать, что это относится ко всему.

– Рад, что помог такому умному правителю! – отдарил я комплимент.

– Мне может понадобиться твоя помощь и в будущем, – теперь уже улыбаясь самодовольно, молвил герцог Нормандский.

– Если я не буду нести службу другим своим сеньорам, с удовольствием прибуду в Нормандию, – сказал я.

Даже если у него опять не будет денег, поделится землями. Он конфисковал много чего, что принадлежало сторонникам короля Стефана, а захвачена еще не вся Нормандия.

Поскольку попировать я смогу и дома, спросил:

– Герцог не обидится, если я завтра уплыву в Англию? Мне надо собрать оброк со своих владений.

– Конечно, плыви, – разрешил Жоффруа Нормандский. – До лета мы воевать не будем.

– А как же я?! – не удержавшись, произнес обиженным тоном маркиз Генрих. – Ты должен был меня тренировать!

– Сын мой, – вмешался Гильом Конхезий, – для тебя важнее учиться, как управлять подданными.

– Не горюй, маркиз! – утешил и я. – У нас с тобой еще будет время потренироваться.

– Вот так всегда! – произнес мальчик обиженно и убежал в один из закутков, примыкающих к холлу.

Гильом Конхезий пошел за ним.

– Для моего сына ты даже важнее, чем для меня! – шутливо произнес герцог.

– Ему надо научиться у отца выдержки, – серьезно сказал я.

– Научится, – так же серьезно заверил меня Жоффруа, герцог Нормандский и граф Анжуйский.

Утром я спустился ниже по течению Сены и встал на якорь напротив того места, где располагались мои новые владения. Часть судового экипажа на лошадях следовала по берегу. Мы добрались быстрее, подождали их. Джона я оставил на шхуне за старшего, а с Умфрой, Нуддом, Рисом и двумя десятками лучников отправился в замок.