Морской лорд. Том 3

Фулберт сперва расспросил про своего внука Симона. Узнав, что тот стал отцом дважды, благодаря жене и наложнице. Причем наложница родила мальчика, а жена – девочку. По неписаным законам двенадцатого века женщина, рожавшая девочек, женой не считалась. Бедный глупый Симон при каждой встрече спрашивал меня, не собираюсь ли в поход? Видимо, дома была хуже, чем на войне. Затем кастелян рассказал, что принц Генрих повоевал в Англии до зимы и после Рождества вернулся в Нормандию. Здесь отец объявил его соправителем, заставив всех рыцарей принести оммаж Генриху. Приглашали и меня. Я пообещал сделать это при удобном случае. Пока такой не наступил.

Поскольку военных действий не намечалось, я повел свой караван из двух судов в Бристоль. Заодно решил показать португальским капитаном, куда они будут возить товары. Вильям Фиц-Роберт, граф Глостерский, встретил меня прохладно. Наверное, думал, что я прибыл с предложением совместных военных действий. Графу Глостерскому ни с кем сражаться не хотелось. Он наконец-то стал обладателем титула и полновластным хозяином многих земель и захотел спокойно понаслаждаться властью. Я объяснил ему, что прибыл лишь для сбора оброка и выплаты ему щитовых денег.

– Но если у тебя есть желание повоевать с кем-нибудь… – шутливо начал я.

– Такого желания у меня нет, – оборвал граф Вильям. – Меня устраивает любой король, при котором в королевстве наступит мир.

Я собрал оброк со своих глостерских маноров. С Вильямом Фиц-Робертом расплатился вином, привезенным из Португалии. Часть вина продал местным купцам. Освободившееся место в трюме заполнил купленной в Бристоле шерстью. Английская шерсть более высокого качества, чем португальская. В Лиссабоне ее можно с выгодой перепродать генуэзским или венецианским купцам.

В проливе Святого Георга, как обычно, господствовал западный ветер с дождем, мелким и нудным. Паруса намокли и потяжелели. Матросам приходилось попотеть. Правда, идти оставалось всего чуть больше суток. На траверзе деревни Морская я опять почувствовал, что вернулся домой.

23

В честерском замке гостил Вильгельм де Румар, лорд Болингброк. Он в начале зимы вернулся из Крестового похода. Путешествие в дальние страны, соприкосновение с другим бытом, более высоким культурным уровнем жизни произвело на лорда неизгладимое впечатление.

– Я слышал, что Константинополь – очень большой город, но когда его увидел! – с придыханием рассказывал Вильгельм де Румар.

– Хорошо повоевали? – спросил я, потому что слушать о красотах Константинополя не хотел, поскольку сам их видел.

– Не очень, – признался лорд Болингброк. – Нас все предали: и византийский император, и Роджер Сицилийский. Немцы не дождались нас и поплатились за это. Нам византийцы – ох и пройдохи! – сказали, что немцы бьют неверных и захватывают земли, нам ничего не останется, в когда мы переправились через Босфор и добрались до Никеи, узнали, что от их армии почти ничего не осталось. Потом был долгий переход, во время которого пали от голода почти все лошади. Неверные постоянно нападали на нас, не было покоя ни днем, ни ночью. В честный бой не вступали, действовали, как разбойники. Налетят, захватят добычу и умчатся. Одна радость была – французская королева Элеонора и ее свита. Очень любвеобильные дамочки! – лорд Вильгельм подленько захихикал, что доказывало, что он близкий родственник Ранульфа де Жернона. – Нас на византийских кораблях переправили в Антиохию. Там королева Элеонора – кхе-кхе! – подружилась с Раймундом Антиохским. Какие он пиры закатывал, какие турниры устраивал! Здесь такого не увидишь! – с сожалением закончил Вильгельм де Румар.

– С неверными-то хоть повоевали? – повторил я вопрос, не догадываясь, что наступаю на больную мозоль.

– Нам не довелось. И слава богу! – ответил лорд Болингброк. – Немцы с иерусалимцами попытались захватить Дамаск, но их предали.

– Кто предал? – поинтересовался я.

– Все, – коротко ответил лорд.

Значит, никто не предавал. Просто нужна была причина, почему такая большая и грозная армия, собранная со всей Западной Европы, проиграла войну. Вторым виновником провала похода был назначен некто Бернард, которого еще при жизни объявили святым. Оказался обычным проходимцем. Он замутил этот поход, напророчив успех. Утверждал, что сам бог пообещал ему, что крестоносцы повергнут в прах сарацинов. Когда случилось прямо противоположное, Бернард попытался свалить вину на Папу Римского, который, мол, на самом деле служит не богу, а антихристу. Папа в свою очередь перекинул стрелки на псевдосвятого, объявив его лжепророком.

– Ты был прав, когда говорил, что не стоит идти в Крестовый поход, – закончил рассказ Вильгельм де Румар.

Смотря за чем идти. Кому-то из крестоносцев повезет разграбить Константинополь. Хапанут столько, что правнукам останется.