Морской наёмник

Постепенно Михель в работе стал одолевать прочих, исключая разве что доку в таких делах спексиндера да могучего гарпунёра, у которого туша распадалась буквально от одного только взгляда, обречённо выдавая требуемую ворвань. Михель мельком поинтересовался, где Ян, и, пользуясь тем, что у юного Томаса, несмотря на всё его поспешание, объявилась запарка с переноской кусков сала в трюм, подхватил пару ломтей поувесистей и навестил Яна.

Увидев Михеля живым, невредимым и весёлым, Ян обрадовался ему ровно солнышку после мрака беспросветной полярной ночи. Михель и ещё пристроился было потаскать сала, однако спексиндер прикрикнул на него: надобно, мол, поторапливаться с разделкой. И действительно, изменчивая северная погода портилась на глазах. Разыгралась крупная зыбь так, что китобоям приходилось теперь тратить больше усилий на то, чтобы удержаться на туше и не скатиться кубарем на купание в компании акул, чем заниматься делом.

Пошёл дождь, грозя мокрым снегом, шквалистый ветер рвал на куски тепло разгорячённых тел, унося его в океан. Пришлось привязаться леерами к фальшборту и строго приглядывать друг за другом. Адриан мастерски управлял «Ноем», всё время защищая бортом работающих людей. Но и непогодь, несколько раздосадованная упорством жадных людишек, усилила натиск. Зыбь переходила в шторм, ветер — в ураган. Океан, подзуживаемый разбойником ветром, с рёвом требовал своё назад.

В конце концов Адриану пришлось скрепя сердце не только снять людей на борт, но и, отдав концы, распрощаться, теперь уже насовсем, с изрядным запасом жира. Причём разойтись по-доброму сразу не удалось: мёртвый кит, словно мстя, навалился всей своей тяжестью на борт «Ноя», как бы пытаясь проломить обшивку и забрать убийц с собой, в пучину. Но спустя некоторое время эта полуразграбленная кладовая всё-таки отвалила нехотя от «Ноя», и команда едва успела прибрать с палубы разделанные куски сала, которые не в меру расшалившиеся волны уже начали стаскивать за борт...

Паруса убраны, снасти закреплены, люки наглухо задраены, штурвальный крепко принайтован к мачте. Да и сам кругленький, «толстопузый» «Ной», послушный в управлении, что верный пёс, выходил с честью и не из таких передряг. Храни нас, Святой Николай и прочие угодники.

II

В кубрике с Яном приключилась истерика. Кровь, кровь, кровь, которую проливали эти ужасные, как оказалось, люди, давила ему на голову, расплющивала сознание и душу.

Вконец измученный непривычным, однообразно выматывающим трудом, еле волоча ноги, насквозь промокший и просаленный, он вернулся значительно позже остальных, еле пробравшись по палубе, где валы к тому времени уже устроили настоящую чехарду, сигая через «Ноя», ровно озорные сорванцы. Собрав последние силы, Ян юркнул в тёплую вонь кубрика и застыл на пороге, ошеломлённый, не смея сделать и шага. Моряки как раз вывесили мокрые робы поближе к камельку, и в кубрике стоял чад точно на бойне.

К горлу сразу подкатил ком тошноты. И тут на глаза ему попалась груда истекавших кровью кусков парного китового мяса, небрежно сваленных здесь же, у очага. Ускользающее по-воровски сознание, хлопнув напоследок дверью, окончательно покинуло Яна. Ему вдруг почудилось, что китобои, в сердцах, убили и разделали Михеля, хотя с жилистого ландскнехта при всём желании невозможно было настрогать столь роскошных отбивных. А когда ещё гигантский голый Йост прыгнул как кузнечик из угла, тщетно ловя ногой ускользавшую штанину сухого белья, в которое намеревался облачиться, багровый занавес рухнул, напрочь отрезав окружающий мир, и на сцену, сметая всё на своём пути, хлынула кровь. Ян что-то закричал, тонко и надрывно, бросился на Йоста и сшиб его с ног, вернее — с одной ноги. Китобои, уже расположившиеся на своих жёстких ложах кто с горячим питьём, кто с трубкой, а кто уже и подрёмывая, чертыхаясь, повскакивали, но всех опередил Михель, выхватив Яна из железных объятий так ничего и не понявшего гарпунёра.

Ян, всхлипывая, повторял только одно:

— Не надо крови! Ну, пожалуйста, не надо больше крови!.. — Пока не захлебнулся в собственных рыданиях.

— Да, ребята, с вами не заскучаешь, — сел на полу Йост, потирая ушибленный при падении затылок. — То один что-нибудь отмочит, то другой...