Морской узелок. Рассказы

Из раскрытой половины двери, ухмыляясь, выглядывал Фадеев.

— Ваше превосходительство, пришел доктор, — едва сдерживая смех, доложил вестовой. — Прикажете принять?

— Проси, — с досадой молвил Бутаков и торопливо направился, охая, в свое кресло.

Степану показалось, что дедушка испугался.

Доктор, высокий, плотный, затянутый в элегантный сюртюк, в скрипящих сапогах и даже со шпорами, скорее напоминал строевого офицера, чем врача. Холеными усами с пышными подусниками, бобриком густых волос он похож был на почившего императора Николая и, видимо, не только знал про это сходство, но и дорожил им, его лелеял и усиливал, старался таращить глаза, чтобы они были навыкате.

— Великолепно, превосходно! — воскликнул доктор, разводя руками.

Бутаков опустился в кресло и вытянул ногу на табурете.

Степан проворно закутал ногу пледом и отступил в сторонку, придвинув доктору стул. Больной смотрел на врача недружелюбно.

— Что «великолепно»? Что «превосходно»? Нуте-с? — сердито спросил Бутаков.

— Что великолепно? Странный вопрос. Вчера больной испытывал нестерпимые боли, был прикован к креслу, а сегодня он как ни в чем не бывало ходит по комнате в туфлях и как будто не ощущает боли.

— Не жалуюсь! — подтвердил адмирал.

— Кто же, я спрашиваю, исцелил вас?

— Вот мой доктор! — Бутаков указал костылем на Степана.

— Ах, вот как! Это фельдшерский ученик?

— Нет, это м о й ученик! Мы со Степой гуляли по Петербургу. Мой ученик на днях уезжает в столицу, чтобы поступить в морской корпус. Вот, чтобы он не заблудился там, мы и рассматривали план. Однако я устал. На сей раз довольно…

Степан собрал листы и скатал их в трубку. На цыпочках, захватив свои сапоги, Степан вышел, простившись с адмиралом, в переднюю.

МОРСКОЙ УЗЕЛОК

В 1821 году Михаил Петрович Лазарев получил назначение в кругосветное плавание на корабле «Крейсер», только что построенном. Назначенный командиром «Крейсера», Лазарев, по обычаю, сам и снаряжал корабль в дальнее плавание. Андрей Могучий, молодой матрос из поморов, выпросился на «Крейсер» и пошел в далекое плавание одним из старших рулевых «Крейсера».

Среди офицеров «Крейсера» находился девятнадцатилетний мичман Нахимов, только что окончивший Морской кадетский корпус. Мичман Нахимов получил в свое командование капитанский шестивесельный вельбот, построенный из красного дерева. Командовать шлюпкой, назначенной для разъездов капитана, было большой честью. Нахимов получил ее благодаря тому, что кончил корпус с отличием, а на парусных учениях прослыл «отчаянным кадетом». Этот изящный кораблик радовал сердце молодого командира и приписанных к вельботу матросов: перед отправлением в плавание на гребных состязаниях в Маркизовой Луже[1] вельбот Нахимова вышел на первое место, «показав пятки» всем шлюпкам.

Обрадованный мичман раздал гребцам вельбота первое свое жалованье до последней копейки. О щедрости подарка прослышал Лазарев. Хмурясь и улыбаясь, капитан пожурил Нахимова:

— Мичман, вы избалуете людей и сами сядете на экватор.[2] Довольно было по чарке. А впрочем, зачем мичману и жалованье? На берету кутить? В карты играть? Я знаю-с, вы не из тех: не кутила и не игрок. Если будет нужда, знайте: мой кошелек к вашим услугам, мичман!

Матросы «Крейсера» после гонок решили, что Нахимов будет «правильным мичманом».

«Крейсер» поднял вымпел — это значило, что плавание началось, — и вытянулся из гавани на большой кронштадтский рейд. На корабле шла обычная морская жизнь, точно по хронометру. В назначенный день и час скомандовали: «Свистать всех наверх! Паруса ставить!..»

Команда «Крейсера» высыпала на верхнюю палубу. Все разбежались по своим местам. Командоры встали к пушкам для салюта.

— На шпиль!

Матросы, топая босыми ногами по палубе, заходили на шпиле под песню:

Встань на вымбовку. Пошел!Эй, пошел, пошел, пошел!

Как репку, выдернули якорь из илистого грунта.

— Встал якорь! — крикнули с бака.

Старший офицер, стоя на мостике, громко скомандовал:

— Марсовые, по вантам! По марсам и салингам!

Марсовые ринулись вверх по вантам, сверкая босыми ступнями.

Лазарев стоял на шканцах, подняв голову к верхушкам мачт. Ему показалось, что маневр исполнили не с обычной быстротой. А на «Крейсер» и с берега и с кораблей эскадры были устремлены все глаза. На флагманском корабле стоял, смотря на «Крейсер» в бинокль, адмирал.

— Склянку! — крикнул сдержанно Лазарев.

На шканцы взбежал младший штурман и остановился около капитана с минутной склянкой в руке. Старший офицер взглянул на Лазарева. Капитан сделал знак рукой.

— По реям! — громко скомандовал старший офицер.

Штурман опрокинул песочные часы, поставив их на ладонь. Струйка красноватого песка потекла из верхней склянки в нижнюю.

Марсовые разбежались в обе стороны по круглым бревнам реев.

— Отдавай! Пошел шкоты! С марсов и салингов долой! — нервно крикнул старший офицер, глядя не наверх, на мачты, а на руки штурмана.

Тот повернул склянку: прошла минута.

— Скоро ли? — тихо, но очень внятно произнес Лазарев.

— Люди рвутся, Михаил Петрович, — ответил старший офицер.