Морской волк. 1-я Трилогия (СИ)

Раздвинулись шторы, и заинтересованным взглядам предстала плазменная панель, со всеми предосторожностями доставленная из кают-компании «Воронежа». Совсем как в романе Беляева «Чудесное око», вышедшем еще в тридцать пятом (и там был экран, еще большего размера). Ноутбук, с которого управлял процессом Серега Сирый, привлек внимание гораздо меньшее — издали, обычный пульт с кнопками, видели мы такие! Идея пришла в голову Григорьичу, с его опытом «акулы капитализма», а значит всяких там показов и презентаций. Сделать не просто доклад — а иллюстрировать его видеоматериалом, да и просто рисунками, схемами, чертежами — не на бумаге, а на экране. Продумать сценарий — во избежание утомления аудитории, чтобы больше внимания сохранили, и ясные головы к концу. Берию это удивило — это кто ж тут посмеет утомиться настолько, что будет плохо слушать? — но он не препятствовал процессу, а помог все организовать (что было вероятно не просто, так как плазму Сталин успел забрать в свой кабинет). Надо полагать, Лаврентий Палыч до того уже прочел материалы из нашей «атомной папки» — так как в процессе творчества давал указания вполне по делу, а также спрашивал — так эти «компьютеры», не только шкаф и картотека, но и мощный инструмент? Его впечатлили возможности «Adobe Premier», которым Серега монтировал материал — а особенно, «Adobe Photoshop». Наверное, уже представил — как какой-нибудь Судоплатов будет вот так фрицевские аусвайсы рисовать, неотличимые от натуральных. Часть, или серия, номер один. В большинстве, неподвижные кадры — рисунки и схемы. И Серегин голос за кадром — рассказывающий, что такое реакция деления урана. Тридцать восьмой год — ведь уже ясно было в Европе, что вот-вот начнется! А умники, из разных стран, и разных лагерей, которые вот-вот сойдутся в битве, занимались чистой наукой. Кюри во Франции, Лиза Майстнер из Австрии (бежала потом в Швецию), Ганн и Штрассман из Германии, Нильс Бор и Отто Фриш из Дании, Энрико Ферми из Италии — кто-то поставил первичный опыт, кто-то дал ценные коррективы, кто-то проверил, уточнил, истолковал, сделал доклад. Интернет-сообщество, ей-богу, только без самого инета — где все знали друг друга, и считали долгом поделиться интересными новостями. И что еще любопытнее, никому из политиков и военных не приходило в голову это запрещать — поскольку теоретическая физика считалась тогда «чистой наукой», абсолютно безобидной, не имеющей особого практического значения! Ведь еще летом тридцать восьмого — никто, даже из светил, не подозревал, что атом может распадаться! Про устройство атомного ядра уже знали — но считалось, что при обстреле его нейтронами, эти частицы будут лишь захватываться им, превращая элемент — в следующий, по таблице Менделеева. Кюри «обстреливают» уран — но никто не может разобраться, что получили в итоге, считая за именно такой, «трансурановый» элемент. Это сумел понять, а главное, обосновать и доказать, Отто Ганн — опубликовав результаты 22 декабря 1938, за девять месяцев до начала войны! Майер и Фриш повторяют опыт, в лаборатории Нильса Бора. 26 января 1939, в Вашингтоне, Бор делает подробный доклад на конференции. Вдохновленные им, команда из Жюлио-Кюри, Хабмана и Коварски, во Франции, в марте делают уже количественные расчеты. Поднимается такой шум — что обращают внимание уже Те Кто Надо. В апреле в Германии проходит правительственное совещание по данной проблеме — где Отто Гану высказывается «крайнее неудовольствие», что он не сохранил открытие в тайне, а раструбил по всему миру. Присоединяются и военные. Первая «атомная команда» была создана в Германии, летом тридцать девятого, еще до войны — под руководством генерала Беклера, из управления вооружений. Причем о существовании ее, и мерах секретности, тут же стало известно за границей — орднунг, блин! Секреты хранить не умеют, козлы тупые! Ведь именно этот факт, «что немцы УЖЕ работают», был одним из главных аргументов в пользу американского «Манхеттена»! А что бы было — если б история промедлила буквально чуть, на девять месяцев?! Когда война УЖЕ началась — и господа ученые возможно, отвлеклись бы от исследований, и не могло быть такого обмена инфой, и даже сделанное где-то кем-то открытие уже не вызвало бы такого резонанса, такого шума? Ведь все реально могло замереть, на время войны — а в мирное время, никто не дал бы миллиардов неизвестно на что! И жили бы мы, очень может быть, в мире с компьютерами и ракетами — но безъядерном. Но — «история не знает сослагательного наклонения». Или все ж знает — ведь мы здесь? Но факт был уже очевиден, и понят всеми. Из малого количества урана — можно получить невообразимо огромную энергию. Конец первой серии. Курчатов с Александровым, кажется, скучают — ну да, надо полагать, многие из этих фактов, им уже известны. А Базилевский с Перегудовым, похоже, недоумевают — мы-то здесь зачем? Но явно показывать что-то — никто не смеет. Вторая серия. Тут уже — больше видеороликов. Кадры хроники (и нарезка из наших фильмов). Первый реактор Ферми, под чикагским стадионом. Лос-Аламос — и первый в истории, ядерный гриб. Схемы урановой бомбы, схемы реактора. Американская подводная лодка «Наутилус», на ходу в море — в реальности, заложенная в пятьдесят втором. И, в завершение — сцены атолла Бикини. Корабли в бухте — линкоры, авианосцы, крейсера. Вспышка — и светящийся шар, поглощающий их, совсем маленькие, как игрушки. После Победы, когда все это станет историей — кто-то из товарищей ученых наверное, очень удивится, когда сопоставит — события, намного более поздние, чем кадры, показанные им в сорок втором. А если он когда-нибудь, в преклонных годах, даст интервью какому-нибудь журналу, вроде «Тайн ХХ века» — возникнет очередная загадка, о которую начнут ломать перья борзописцы. Но это будет потом — сейчас же, в войну, никто не усомнится в достоверности сведений, якобы добытых нашей разведкой. — Фантастика — тихо говорит Александров — комбинированные съемки, как «Космический рейс». Кинофантастика — в то время? Хотя смутно помню, был такой роман, то ли у Беляева, то ли у кого-то еще. И вроде, фильм по нему — еще черно-белый, с куклами и макетами — о полете нашей ракеты на Венеру.