Морской волк. 1-я Трилогия (СИ)

Помню, что разрешено — но раз уж так случилось, товарищи, прошу задержаться на собеседование по секретности и режиму. Все помнят, что такое «ОГВ»? Уходим, наконец, в море. С конвоем пока не ясно — но вот по аэродрому прошла отсечка, «день Х» минус Эн. Потому — выдвигаемся на исходные. С нами «Куйбышев», под флагом Зозули, усиленный двумя нашими расчетами ПЗРК. И те же два тральца — проводят нас до глубин за горлом Белого моря. Я дал накачку Сереге — не хватало еще, гробануться из-за какого-то лопнувшего клапана. Может я и обнаглел, но возможный отказ техники кажется сейчас мне более опасным, чем фрицы. Серега, однако, проникся, и гоняет теперь своих. Так вот и идем. Люфтов в воздухе не видно, лодок не слышно, ну а появление в Белом море немецких надводных кораблей — это паранойя даже для меня. Да и осталось тех кораблей — эх, если б еще и «Шарнхорст» утопить! А ведь придет он на Север, в январе — подкараулить на переходе, где-нибудь возле Нарвика? И ведь хрен проскочит — гидроакустикой засечем, и пусть хоть все эсминцы, что у них есть, в эскорт ставят, это даже не смешно. И — 65-ю ему, специально бережем пару, для него и для «Принца»; что там еще осталось — «Нюрнберг», «Лейпциг», да еще с десяток «Нарвиков» в строй вступят. И все! Адаптировались, в общем — разницу, считай и не ощущаю, что две тыщи двенадцатый, что сорок второй. Не вижу я «рабства сталинской системы», не чувствую — угнетения. Делаем свое дело, как подобает — и довольны. Ну, от чего свобода может быть, на подлодке в походе — от приказа? От необходимости — выполнить задачу? Бред.… Помню, в телеящике видел, какой-то вонидзе очередной распространялся: по капле выдавим из себя совка! Поскольку совок — это внутренний раб, сам себя отягощающий обязательствами, полет свой связывающий, гирями на шее. Так сбросим эти гири — и ощутим себя свободными, никому ничего не должными, личностями! И будем наконец жить, получая удовольствие, беря от жизни все — для чего человек и предназначен! А вот если — «к бою и походу готовьсь!» — вы бы с такой личностью, пошли? Подчинение, обязательство равно рабству? Да нет, знаете.… Перед провалом фильм видел, немецкий, две тысячи какого-то года, название забыл… Германия современная, студенты психологию-социологию изучают, ах-ох, как же это фюрер когда-то, всех поработил? Тогда профессор предлагает им — что-то вроде игры, учебной. Вы — общество, давайте придумаем, общая форма — белые рубашки — общее приветствие, и знак: поднимающаяся волна. Попробуйте просто побыть, членами «Волны», несколько дней — а после, напишете рефераты, зачту. Сначала — просто игра, веселье. Давайте тогда и акцию общую придумаем — нарисуем наш знак, волну, в самых разных местах — и в универе своем, и по городу. Вместе держимся, помогаем по мелочи. Пока — игра. И вдруг одного из них обижают какие-то турко-арабы, причем насквозь несправедливо. А он — один из нас. И наше дело — правое. Потому, разбираться с этими турками приходят все. И вдруг чувствуют, что вместе мы — сила. Чисто, по Маяковскому — «единица, ноль, а если в партию сгрудились малые…». Дальше там, по фильму, пошел уже перегиб — когда начали обижать тех, кто «не мы», даже убить кого-то захотели, и напрасно профессор, который все заварил, кричал — эксперимент закончен! — его уже никто не хотел слушать. Вот он, звериный оскал фашизма! Что на мой личный взгляд, было притянуто. А почему, собственно — нельзя было остановиться: ну вышло бы «Тимур и команда», по-немецки? Но интереснее другое: рабством это не назвать! Не пройдет здесь, категорически, «я господин, а вы быдло». И плетью в ряды — никого не загоняют. Делать что-то, общее — не принуждают. И за пустыми словами, одними лишь обещаниями — не пойдут: только реально, на деле почувствовав, что так лучше! Добровольно решив — что стать «пальцами руки миллионопалой», и успешнее и безопаснее, чем поодиночке. И как это все же назвать? А я отвечу — совок! Человек, привыкший что он «один из», а не уникальная отдельная личность. Вбивший в подкорку — что одному в этом мире не выжить, а вот «колхозом», это да! В итоге — смотрите, в эту войну, на нас с немцами — и нагличан. И скажите — англы и юсы, немцев на равных бы победили, без численного и технического превосходства? Чем там у них кончалось, даже в сорок пятом — Арденнами? И стоит ли после этого, «из себя совка выдавливать»?

— Кстати, спросил я у Кириллова, — что с англичанином тем будет — любопытно просто?

— А все по закону — ответил товарищ старший майор — признай бритты факт шпионажа, ну выслали бы мы этого Дженкинса, из их миссии — хотя толку-то, другого бы прислали! Но все ж, союзники пока — и передали бы им этого матроса Райли до кучи; да может вспомнили бы случай этот, когда британцы стали бы на нас наезжать, если кто из наших так завалится. Но англичане — и Дженкинс, и капитан парохода — все отрицали: ничего не знаем, а может, этот Райли немцами завербован был? А коль так — то и пошел он крайним, по всей строгости военного времени, за шпионаж.