Морской Волк #10-12 - Союз нерушимый

И доклад с самолета-разведчика, еще за час до того обнаружившего локатором групповую цель на входе в пролив Лаперуза, посчитали за конвой в Отомари – для поиска и перехвата которого, с наступлением светлого времени, была выделена эскадрилья из 49-го мтап, в сопровождении истребителей. А на запрос штаба флота уже после событий, как могло случиться, что японская эскадра прошла незамеченной, был дан ответ, в отдельной разведывательной эскадрилье для работы ночью всего пять машин Хе-277 с поисковыми локаторами, которые также используются и в интересах фронта, как постановщики радиопомех – и две из них в указанный момент были неисправны (акты прилагаются). Потому вести абсолютно круглосуточный контроль всех заданных районов технически невозможно!

Последним штрихом стал доклад от подлодки Л-12, обнаружившей «отряд японских эсминцев» к западу от пролива Лаперуза. Не сумев атаковать, командир увел лодку на глубину и после всплытия доложил, как положено – умолчав о собственной нерешительности и осторожности.

В это время японская эскадра быстро шла на север, в полосе тумана, вдоль сахалинского побережья. И до советского отряда кораблей, прикрывающих разгрузку в Маоке третьего эшелона и снабжения для десанта, оставалось не больше сорока миль. На встречных курсах, при скорости японцев тридцать узлов, а крейсеров «Калинин», «Каганович», эсминцев «Рьяный», «Резвый», «Разящий», «Рекордный» – четырнадцать.

И изменить ничего уже было нельзя.

Тяжелый крейсер «Миоко».

Японское море, у побережья Сахалина.

6 июня 1945 года

Сейчас русские гайдзины заплатят за всё.

За сожженный Нагасаки. За Филиппины. За Гудаканал. За свой подлый удар в спину сражающейся Японии. Которого мы ждали уже месяц.

Надо было расстрелять ваши транспорта и эсминцы еще там, у Камчатки, перед «Петропавловским инцидентом». Но в Токио решили, что русский медведь не посмеет. Глупцы – забыли, что точно так же заблуждались русские в 1904-м, и янки в 1941-м! Хотя, наверное, что-то знали, раз держали нас наготове – эскадра с того дня не была дома, дозаправлялись топливом и брали снабжение в бухте Танкан на Курильских островах – той самой, откуда вышел флот Нагумо, отправляясь к Перл-Харбору! По первоначальному плану мы должны были ударить по русским возле Шумшу – отменили в последний момент, сообщив, «моржиха» здесь, она уже потопила лодки I-47 и I-154, против этого подводного дракона у нас нет шансов, – а истинный долг самурая это не погибнуть без пользы, а даже умирая, нанести ущерб врагу!

Но даже русский морской демон не вездесущ. И мы не пойдем туда, где он нас ждет. А ударим совсем в другом месте. Может быть, русские и научились воевать на суше. Но море здесь – наше, со славных времен Цусимы. И пока страна Ямато владеет морем, ее не победить!

С «Фуджицуки» сигналят, враг обнаружен локатором. Это и есть та эскадра, что крутится южнее Маоки. Что ж, сначала уничтожим их, а затем дойдет очередь и до разгружающихся транспортов. Даже если после погибнем – потери русских намного превысят цену наших жизней и стоимость кораблей!

Командир вспомнил, как он, тогда еще молодой лейтенант, пятнадцать лет назад был в России, в Севастополе, японская делегация посещала Черноморский флот. И там ему, потомку славного самурайского рода, нанесли ужасное оскорбление – когда он, оставшись в каюте один, высунул голову в иллюминатор, чтобы лучше разглядеть рейд и какие корабли на нем стоят, русский матрос (вероятно, приставленный от их НКВД, русского кемпентай), с верхней палубы ударил его по лицу грязной, вонючей шваброй! И он, чтобы не «потерять лицо» даже перед своими товарищами, вынужден был промолчать! Но ненависть к русским – осталась[176]! И сейчас эти гайдзины ответят за все.

Как в январе сорок второго. Когда эскадра Одзавы вошла в пролив между Сингапуром и Малаккой, когда форпост британской мощи вот-вот должен был пасть под натиском японского оружия. И множество пароходиков, джонок, яхт и катеров спешили на юг, англичане бежали из горящего города куда подальше. Адмирал Одзава приказал очистить пролив, и этот приказ был выполнен, по всему морю плавали обломки и трупы. Шлюпки расстреливали, спасающихся вплавь тоже, и рубили винтами, задолго до «берсерка» Тиле. Сейчас, когда русские будут молить о помощи, им тоже не будет пощады! Что стоит жизнь побежденного врага – пыль, не больше! Если сейчас будут умирать самураи.

Хотя в русских тоже есть что-то от бусидо. В Севастополе слышал – вот гайдзины, не умеют выражать мысли коротко, там, где японцу хватило бы хокку, трехстишия, у русских целая поэма.

С якоря в восемь. Курс – ост.У кого есть жена, дети, брат,

Пишите – мы не придем назад.

И мы тоже, очень может быть, не придем. Нас потопят, как «Китаками», – но все в руках Аматерасу! Ведь долг самурая в том и состоит, чтобы сражаться и умереть за родную Японию!

За императора – Тэнно Хэнко Банзай!