Морской волк. 2-я Трилогия (СИ)

Идем на глубине двести, курсом на юг. Наверху шторм, и полярная ночь. И война — пока самая страшная за всю историю, надеюсь здесь и там в реальности покинутой нами, не будет Третьей мировой? Где-то здесь немцы растерзали «семнадцатый» конвой, ну что стоило силе, которая нас бросила сюда, сделать это на несколько дней раньше? Мы не спасли бы конвой от авиации — но, уж субмаринам устроили бы бойню. Как в битве с «Шеером», где мы потопили их одиннадцать штук. При том, что во всей Арктической флотилии у фюрера их числилось двадцать четыре.

Хотел бы я сейчас вернуться назад, в 2012 год? Наверное, нет. Потому что здесь я чувствую себя на своем месте. В том мире единственной атомариной с боевым счетом была британская «Конкерор», утопившая у Фолклендов старый аргентинский крейсер. Здесь же счет «Воронежа» перевалил за полсотни. Мы делаем то, чему нас учили — и у нас это получается хорошо.

Мы выбрали свой путь. Назад в СССР — и вперед в светлое будущее. И пусть никто не говорит про «судьбу», «предначертание», или «объективные законы, которых не объехать». Если наш девяносто первый год обуславливался этими законами истории — то тем хуже для законов. Мы будем драться до последнего — чтобы этого не случилось. Вопреки воле того, что нас сюда забросило, пришельцев или богов — если они хотели чего-то иного. И другой судьбы мы не примем — как викинги, когда-то ходившие в этих морях до самого Винланда — Америки.

Знаю, что их гнала в поход не романтика, а необходимость, скудная земля не могла прокормить всех. Но, ведь у них был выбор, они могли смиренно принять свою судьбу, как сделали бы христиане? Но, чем покорность судьбе, лучше — пусть все решит меч, и попробуйте нас остановить!

И какая разница, была романтика или нет, если они верили? Что ищут не только и не столько хлеб — а подвиги, честь и славу. Прямо по Марксу, бытие определяет идеи. Но, люди идут за идеей, а не за банальным «хочется жрать».

А от викингов, исчезнувших много веков назад, когда их вожди приняли христианство, остались лишь их саги, их мечты. Как в той песне, что сегодня Саныч пел под гитару в кают-компании, в узком кругу «своих».

От диких фьордов, от гулких скал,

От северных берегов

Норманский ветер ладьи погнал,

Надул щиты парусов.

В Валгалле Один пиры вершит,

Валькирий тени кружат…

Но, светят звезды в ночной тиши,

И нет дороги назад.

Сильны мы телом, и вольный дух

Теснит горячую грудь…

Вдали от жен, матерей, подруг

Найдем великий наш путь.

Будь смел и честен, не опускай

Обветренного лица.

А если смерть призовет — пускай,

Смотри ей прямо в глаза!

В Валгалле встретит тебя почет,

Войдешь в высокий чертог,

Хугин взлетит на твое плечо,

А Фреки ляжет у ног.

Но, если дрогнет норманский дух,

И страх лишит тебя сил,

То Хель раскроется царством мук

Под ясенем Иггдрасиль…

Подземный мир растворит уста,

И Гйолль потоком сверкнет,

А дева Модгуд сойдет с моста,

В ад небрежно толкнет…

Пирует Один, пирует Тор —

Суровы лица богов.

В твоих руках твой приговор —

И жизнь, и честь, и любовь…

Что гнало их, «пенителей северных морей», через океан, отчего они не оставались дома? Наверное, то же, что вывело нас в космос через тысячу лет. Экспансия, поиск нового — вместо ковыряния в земле под окном. Что имели мы в той истории, в начале двадцать первого века. СССР был отсталым — тогда отчего же, как его не стало, во всем мире затормозился научно-технический прогресс? Сравните например Ту-154, полетевший в 1968, с «Лайнером мечты» Боинга, год 2010 — а после отсчитайте те же сорок лет назад, и поставьте рядом с Ту-154, какой-нибудь «фоккер» или «Фарман-голиаф», на чем летали в двадцатые? А ведь в семидесятые верили, что к 2000 году к ногам человечества упадет вся Солнечная система…

И потому, сражаясь за СССР, мы отстаиваем будущее всего человечества. Чего нам не хватило там, чтобы вырваться к звездам, в мир ефремовской «андромеды»? Наверное, все же прав был наш Серега Сирый, вспоминая пассионарную теорию Гумилева. Когда в каком-то этносе оказывается критическая масса людей, «с шилом в заднице», для кого идея важнее сытого спокойствия. И если дать им эту идею, позволившую сконцентрировать усилия в одном направлении, а не разбрасывать по сторонам, гася порыв в мелких стычках и междоусобице. Такой народ становится подобным богам — и это нельзя уложить в рамки «исторических законов», считающих как выгоднее, экономичнее, дешевле.

Мы называли атомные подводные крейсера — именами православных святых. Но, викинги по духу — подводникам ближе. Русские викинги — мне жаль, что мы не знаем имен тех поморов, кто всего лишь открыли Грумант, зато помним какого-то ярла Драные Штаны, который удачно грабил Лондон или Париж всякий раз, как проплывал мимо. Мы викинги по духу, и лишь культурные европцы могут считать, что вот жили дикие русские в лесах, пришли варяги, всех завоевали, основали государство. А я спрошу их — что же тогда, когда вся Европа молилась «спаси нас от ярости норманнов», для которых проплыть до Англии, все там разграбить и сжечь, было национальным видом спорта — ни один русский город не был ими взят?