Морской волк. 3-я Трилогия (СИ)

Сколько же тут русских? К двоим, что были наверху, при выходе из дома присоединились еще двое, возле ворот откуда-то возникла еще одна пара. И они совершенно не беспокоились за свой тыл — значит, ни в казарме, ни на открытом месте уже не осталось живых немецких солдат? Вот, значит, какие они, те, кто приходит ночью — всего лишь хорошо подготовленные бойцы, ну если добавить очки, в которых можно видеть ночью так же, как днем, удивительно компактные рации у каждого из бойцов и бесшумное оружие — не только пистолеты, но и автоматы, и снайперские винтовки. И совершенно невероятная выучка — будучи знаком с подготовкой спецподразделений германской армии, Рудинский должен был признать, что у этих русских иной уровень, иное качество — в принципе, случалось видеть и таких отдельных уникумов, но чтобы целую команду, обученную работать во взаимодействии, причем явно по какому-то уставу — в действиях русских все же просматривались типовые, повторяющиеся приемы. Будто они явились со следующей Великой войны — разница между стандартной подготовкой, даже егерей, была как между «Бранденбургом» и льежскими неудачниками четырнадцатого года. (Прим. автора — в 1914 году переодетые немцы были перебиты при попытке захватить коменданта крепости Льеж).

— Кто там?

Наконец-то решились, идиоты! Рудински назвался и потребовал открыть. На острове итальянские бандиты, они гонятся за мной. Быстро впустите!

Секунду за дверью было тихо, затем щелкнул засов. Если ефрейтор откажется впустить старшего офицера и тот погибнет, то при последующем расследовании солдаты, бывшие свидетелями, о том непременно доложат, и тогда штрафной батальон Остфронта будет для виновного самым мягким наказанием. Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы можно было протиснуться одному. И наверняка вход держат под прицелом.

И тут русский, кто был ближе всех, что-то бросил внутрь. Даже сквозь щель захлопнутой двери показалось, что там зажглось солнце. И по ушам ударило так, что казалось, не выдержат перепонки. А затем двое русских оказались уже за воротами, и крики сразу прекратились, и выстрелов не было ни одного. Когда Рудински наконец вошел, он увидел трех мертвых немецких солдат. Итого за воротами в цитадели осталось пять или шесть живых немцев — для четверки русских дьяволов, работы на несколько минут! Наверху раздалось несколько суматошных выстрелов, протрещал автомат, затем кто-то заорал и оборвался. А еще через десяток минут один из русских вернулся.

— Порядок, — сказал он, — немчуры живой не осталось. Но на всякий случай Финн наверху, с пулеметом. Пошли, герр как тебя там — покажешь, который тут Папа.

Эти русские, с какой же войны они пришли? Даже теперь, когда «все чисто», как сами сказали, перемещаются по коридору лишь поочередно — один занял позицию, внимательно смотрит и готов стрелять, второй передвигается к следующей точке, причем рваными, неравномерными движениями, и в почти полной темноте и тишине. Их всего двое, а где же остальные? Наверное, обследуют территорию и здания, и если из гарнизона кто-то еще уцелел, упокой господи их души — у простых солдат нет ни одного шанса против этих беспощадных ночных убийц. Герр Рудински во Франции уже видел бесшумные «стэны», взятые у бойцов Сопротивления — именно спецоружие, один-два ствола на всю группу, и пистолет-пулеметы с прицельной дальностью в полсотни шагов, а не снайперские винтовки с ночной оптикой, да еще стреляющие очередями. (Прим. автора — не различить «вал» и «винторез», увидев впервые, ночью, у разных бойцов группы спецназа — даже для Рудински вполне простительно).

И как с такими дьяволами воевать — если нет своих такого же уровня?

Дверь в камеру Папы открывал Рудински — поскольку русские, увлеченные своей игрой в войну, вручили ему ключи. И именно Рудински первым предстал перед святым узником, хотя кто-то из русских тут же возник за спиной, но не вмешивался в разговор.

— Ваше Святейшество, я исполняю свое обещание. Вы свободны.

Пий Двенадцатый никакой благодарности не показал. Взглянул на немца, как показалось, очень озлобленно, молча встал и направился к выходу. И нарушил молчание, лишь увидев трупы охранников в административном корпусе. Что происходит?

— Вам, Ваше Святейшество, было предложено убежище на советской территории, — ответил главный из русских на ужасном итальянском, даже на слух Рудински. — Поскольку вы его не приняли и попали в неприятности, то не возражайте против нашей помощи сейчас.

— А он? — Папа взглянул на Рудински с подозрением и очень недружелюбно.

— Считайте его представителем Свободной Германии, — ответил русский. — Однако давайте продолжим беседу в более безопасном месте. Ваших товарищей по заключению вывезем тоже.