Морской волк. 3-я Трилогия (СИ)

— Он тоже не кретин и все это понимает — ответил «аристократ» — и единственной своей гарантией видит сохранение за собой какой-то реальной силы. Если бы не русские, то можно было бы и прийти к консенсусу — ради сбережения жизней наших парней, не требовать безоговорочной капитуляции и разоружения Германии, а лишь мир на наших условиях. Но ведь русские не остановятся, а просто разнесут там все к чертям! Мы предложили вариант капитуляции рейха и нашей номинальной оккупации — когда наш ограниченный контингент, не разоружая германские войска, всего лишь входит и занимает позиции на линии соприкосновения гуннов и русских. Ну а после, все честно, плохие парни сдаются, и все как договорились Фрэнки и Джо в Ленинграде, ведь сепаратного мира мы не заключим, а всего лишь отодвинем на восток границу нашей зоны, это ведь не запрещено?

— Так договаривайтесь скорее! — сказал военный — что вас не устраивает? Или рейхсфюреру хочется болтаться в русской петле?

— Технические вопросы, вроде размера нашего миротворческого контингента — ответил «аристократ» — и главное, живой фюрер тут абсолютно неуместен. А вот с этим у наших заговорщиков трудности!

— Допустим, завтра это произойдет — заметил военный — и армия будет не готова? Я настаиваю, чтобы штаб получил конкретную информацию — надо ведь рассчитать, какие конкретно дивизии, по какому маршруту, до какого рубежа. Чтобы новое правительство Германии могло получить нашу помощь в самый кратчайший срок!

— Принято, будем держать вас в курсе — кивнул «аристократ» — а вот теперь я должен сказать, кажется, у нас проблема. Я проконсультировался насчет русской сверхподлодки у очень сведущих экспертов по России, и не дай бог, их предположение окажется правдой.

— Можно узнать имена этих экспертов? — спросил толстяк — насколько они компетентны?

— Абсолютно — сказал «аристократ» — это Георгий Вернадский, профессор Йельского университета, сын известного русского ученого Владимира Вернадского. И русский физик, тоже эмигрант, Джордж Гамов, бывший профессор университета Джорджа Вашингтона, сейчас научный консультант Военно-Морского ведомства, а еще он друг Альберта Эйнштейна, и привлекался к некоторым вопросам по «Манхеттену».

— Вы хотите сказать, что у русских есть свой аналогичный проект? — вскинулся «ковбой» — но это невозможно! У них не было для этого ни времени, ни ресурсов!

— У них нет своего «Манхеттена», как концентрированного дорогостоящего проекта — сказал «аристократ» — у них есть большее. Система работ по атомной теме, ведущаяся еще с 1907 года. Если Гамов прав, то русские сделали свое «открытие Мейер» на несколько лет раньше, и промолчали. Как в Германии, Отто Гану в марте тридцать девятого устроили разнос, как он посмел обнародовать результат! Русские же, выходит, оказались умнее. И теперь существует вероятность, что у Сталина уже есть и атомный «котел», и Бомба.

— Кто? И как? — спросил толстяк, с заметным интересом — вы хотите сказать, что какой-то русский гений сделал открытие, всемирного значения, достойное Нобелевской премии, и промолчал?

— У русских нет личной интеллектуальной собственности — сказал «аристократ» — все открытия принадлежат государству. И если какой-то безвестный гений сделал это, и ему приказали молчать, решив, что секретность важнее научного престижа — ему ничего не осталось, кроме как подчиниться. Гамов жаловался на «удушающую тяжесть несвободы», что и побудило его бежать — но в то же время, он весьма высоко отзывался о талантах русских ученых, не нашедших в себе решимости для столь же смелого шага. Оказывается, для собственно открытия факта атомного распада не требуется ни сложного оборудования, ни больших финансовых затрат — лишь гений и талант экспериментатора, а этого у русских хватает. Вопреки заблуждению, большевики очень уважали технических ученых, берегли их, даже старались создавать условия для работы в самое тяжелое время их Гражданской войны. Получалось отрывочно, по отдельным направлением — но атомная физика туда попала. А после убийства Кирова, одного из русских Вождей, была резко повышена секретность. Гамов утверждает, что в 1934 году открытие точно еще не было сделано, он бы знал. А вот после, весьма вероятно.

— И у вас есть предположения о личности подлинного автора открытия? — спросил «ковбой» — как я знаю, умники весьма ревниво относятся к успехам друг друга?

— А какая разница? — заметил военный — кто сделал открытие. Важно, что оно у русских есть!

— Вы ошибаетесь, имена важны — сказал «аристократ» — Гамов называл тех, кто мог быть причастен: Иоффе, Иваненко, Семенов, Фок, Курчатов. Примерно его лет — то есть сейчас должны, по его словам, войти в самый расцвет своего таланта.

— Допустим, сделали — произнес военный — но дозвольте побыть «адвокатом дьявола». Где русские нашли многомиллиардные средства на развитие Проекта?