Мошка в зенице Господней

Колвин достал из шкафчика на переборке своей наблюдательной кабины бутылку и искусно налил в стакан жидкость – кориолисово ускорение не являлось помехой. Взяв стакан, он добрался до кресла и уселся. На столике лежал пакет с почтой. Самое свежее письмо от жены Колвин уже вскрыл и мельком проглядел: плохих новостей не было, значит, он мог спокойно прочитать послание. Колвин поднес стакан к фотографии Грейс, стоявшей на столике, и улыбнулся.

Грейс мало что слышала о положении на Нью-Чикаго, но, судя по последнему письму сестры, ничто не предвещало беды. Почтовая служба Новой Шотландии работала неторопливо. Коттедж, который подыскала жена, находился вне защитной системы, но Грейс ни о чем не тревожилась, поскольку Колвин заверил ее, что мошкиты не смогут прорваться. Она взяла коттедж в аренду на целых три года, которые они намеревались здесь провести.

Герб согласно кивнул – деньги нужно беречь. Три года блокады, а затем домой, где он станет коммодором флота Нью-Чикаго. На «Дерзком» будет новенький движитель Олдерсона, и корабль станет флагманом. Несколько лет ведения блокады – малая цена за уступки, на которые шла Империя.

«И все это благодаря мошкитам, – подумал Колвин. – Без них мы бы еще сражались. Остаются другие миры вне Империи, но в Трансугольном секторе объединение прошло на удивление мирно. Было, конечно, много стычек, но они – не чета сражениям. Спасибо мошкитам».

На глаза Гербу Колвину попалось имя: лорд Родерик Блейн, представитель Имперской Чрезвычайной Комиссии. Колвин рассеянно посмотрел на переборку и увидел привычную трещину на ней: очередной след после битвы с «Макартуром».

«Да, призовая команда Блейна задала нам жару. Он опытный парень, – неохотно признал Колвин, – но наследование – не лучший способ выбирать предводителя. Мятежная демократия Нью-Чикаго тоже работала не слишком хорошо».

Колвин снова вернулся к письму Грейс.

У лорда Блейна родился второй наследник: Грейс помогала в Институте, основанном леди Блейн. Она часто говорила с леди Салли и даже была приглашена в их поместье посмотреть на детей.

Письмо все никак не заканчивалось, и Колвин продолжал покорно читать. Неужели Грейс никогда не надоест рассуждать об аристократии?

«Мы никогда не сойдемся в политике, – подумал он и ласково посмотрел на фотографию. – Боже мой, я теряю тебя…»

На корабле пробили склянки, и Герб спрятал письмо в конверт. Пора заняться работой – завтра на борт прибудет командор Каргилл с инспекцией. Колвин в предвкушении потер руки. На сей раз он покажет Империи, каким должен быть корабль. Победитель смотра получит дополнительное время к очередному отпуску, и Колвин хотел добиться заслуженного отдыха для своей команды.

Когда он встал, в иллюминаторе промелькнуло яркое желтое пятнышко. «Однажды мы войдем туда, – сказал себе Герб. – В Империи над этой задачей бьются самые талантливые ребята, а значит, мы обязательно найдем способ решить нашу глобальную проблему. Мы сможем общаться с мошкитами. Как мы тогда будем себя называть? Империя человечества и мошкитов?»

Колвин усмехнулся и отправился осматривать свой корабль.

Поместье Блейн-Майнор было громадным, деревья в саду защищали от яркого солнца. Им выделили чудесные апартаменты, и Посредники начали привыкать даже к вечному присутствию десантников. Иван, как обычно, относился к парням, как к собственным Воинам.

Вдобавок они работали не покладая рук. Они ежедневно встречались с учеными Института, Посредниками стали дети Блейна. Старший знал азы их языка и читал жесты мошкитов не хуже молодого Хозяина.

Тем не менее заключение оставалось заключением, и по ночам они смотрели на пылающий Глаз и его крошечную Мошку. Угольный Мешок висел высоко в ночном небе и смахивал на Хозяина в сползшем на один глаз капюшоне.

– Я боюсь за свою семью, цивилизацию, свой вид и мир, – прочирикала Джок.