Московская речь

Я, французский писатель, посвятил со своей стороны немалую часть жизни, времени и труда, чтобы ознакомить свою страну с советской литературой. Меня не всегда понимают в этой моей деятельности ни у меня на родине, ни у вас… Но что из того! Мне представляется, что оказанной мне честью я обязан, быть может, даже больше, чем оценке собственного творчества, признанию моих усердных трудов в этой области. Признанию той непрестанной борьбы, которую я веду с врагами явными и замаскированными, с тысячью всевозможных препятствий, воздвигнутых между народами, как и между людьми, живущими в одной и той же стране. Порой после очередного оскорбления, полученного от противников, имеющих за собой все, начиная с полиции и кончая издательствами, мне приходится слышать даже из уст советских писателей — как результат ваших внутренних споров — высказывания, льющие воду на мельницу моих противников, тех самых, что высмеивают мои старания вывести советскую литературу из той изоляции, в которой ее пытаются держать у нас. Легко в таких случаях почувствовать себя обескураженным, и мне случается это испытать. Но мало-помалу я достаточно овладел вашим языком, чтобы находить в произведениях ваших писателей то, что дает мне силу пренебрегать чужими мнениями и делать свое дело. И к литературе на русском языке присоединяют свой вклад писатели других национальностей Советского Союза. И надо сказать, что за последние годы — я не хочу давать здесь никаких похвальных отзывов, но говорю об этом, как о факте из моей собственной жизни,— мне оказали немалую помощь, к примеру, произведения украинца Яновского

и казаха

Ауэзова

. Как я хотел бы, чтобы при моей помощи их голоса вместе с голосами Горького, Маяковского и некоторых других писателей зазвучали с еще большей силой, чем прежде, во Франции и в той обширной части мира, где слышится французская речь. Как я хотел бы, чтобы люди там лучше узнали Страну Советов, узнали ее народы, для которых человеческое сердце никогда не будет достаточно широко открыто, узнали, какие безмерные жертвы были принесены этими народами ради светлого будущего для всех, ради социализма, у вас уже осуществленного,—пусть не посетуют на меня комментаторы в моей собственной стране! Как я хотел бы, чтобы люди моей страны никогда больше не поверили лживым россказням, которым они перестают верить, видя фильмы Эйзенштейна, слушая Прокофьева или Шостаковича в исполнении Ойстраха и Гилельса. Как я хотел бы, чтобы слово и песня советского человека, несмотря ни на какие басни и преграды, поверх всех атомных и ракетных установок, ответили бы истинному голосу Франции — голосу Аполлинера и Дебюсси, Ренуара и Элюара, с которым меньше всего на свете созвучны громовые раскаты смерти.