Московские были

Скандал замяли, а я пошла к Терентию Федоровичу, твердо сказав себе, что уволюсь, как только получу жилье. Не буду писать о дальнейшем, слишком все гадко, не хочется помнить, но через три месяца я получила жилье. Комнату мне выделили осенью 1977-го в старом доме на Третьей Богатырской улице (это около трамвайного пути из ВДНХ на Преображенскую площадь), в доме, построенном когда-то заводом «Красный треугольник» или «Красный Богатырь», не помню точно.

После оформления документов на комнату, въезда в нее и покупки всего необходимого (здесь-то и пригодились мои деньги на сберкнижке), более активно стала искать место литературной работы, просила всех знакомых, но помог только Виктор Борисович – у него было знакомство в издательстве «Трудовая Москва». К тому времени они уже давно расстались с Ниной, но мы иногда пересекались у Петра Аркадьевича, к которому я изредка приезжала отдохнуть морально от всей грязи бытия в общежитии и отношений с Терентием Федоровичем.

Приняли неохотно, так как нет ни опыта, ни умения. Приняли стажером в одну из редакций издательства, специализирующегося на производственной тематике, то есть издающего книги для рабочих, директоров предприятий о производственной деятельности, об успехах и т. д. Опять потеряла в зарплате. Но редакция расположена очень удобно – на Чистопрудном бульваре около Архангельского переулка. Наконец я могу забыть о годах работы в строительном тресте. И здесь я проработала много лет.

Болталась в неопределенном положении около полугода. Помог пожилой зам главного редактора. Нет, с ним у меня ничего не было. Просто ему нравилось, что я охотно выполняю его поручения, всегда приветлива, готовлю хороший кофе. Он добился для меня ставки младшего редактора с окладом 100 рублей. И прошло два года, прежде чем я получила первую прибавку к зарплате – 10 рублей. Но все же это была литературная работа. О ней в другом месте.

Поздняя осень, дожди, слякоть, вечером в комнате, после шумного общежития, слишком тихо и уныло. Не помогают даже книги. Степан несколько раз звонил мне, предлагал встретиться. И я более благосклонно стала относиться к нему. Два-три раза в месяц он стал приезжать ко мне после работы или в воскресенье. Иногда мы вместе ходили в театр. Один раз вместе ездили в Тверь, бродили по городу, выходили на набережную. Он долго проторчал в букинистическом магазине, не решался купить интересную ему книгу начала шестидесятых годов XIX века. Дорого стоила – 25 рублей. Но купил, объяснял, что в ней интересные сведения по вопросам практической жизни. Интересно и временами смешно, мол, читать методы изготовления фотопластинок дома или приготовления хорошего пива. С удивлением и некоторой завистью смотрела на такую покупку. Для меня это больше недели жизни. Для него – баловство, мгновенная прихоть. Он – кандидат наук, заведующий отделом в проектном институте, который занимался разработками для автомобильной промышленности. Получал четыреста рублей в месяц. Сравните с моими ста рублями. Но дополнительно преподавал, руководил дипломными работами, консультировал. В общем, старался заработать. Степан объяснял все это просто:

– Мне нужно содержать семью в Свердловске, ведь жена учительница в музыкальной школе, зарабатывает мало, часто болеет, ребенок не всегда может ходить в детский сад. А я тоже хочу жить здесь нормально.

Не подумайте, я никогда ничего от него не требовала. Конечно, всегда: в ресторане, в театре и так далее платил за все он, но никогда в это время между нами не было денег или каких-то материальных стимулов. Так прошла зима, началась весна. Я стала привыкать к Степану. Он был сильный, спокойный, уверенный. Нет, ни о какой любви не могло быть речи. Нам было просто удобно быть рядом, встречаться, когда нам хотелось. Я не расспрашивала его о семье в Свердловске, не спрашивала, как он получил прописку в Московской области, вернее, один раз спросила, но он четко ответил, что не хочет на эту тему говорить.

Весной предложила Степану снять на лето комнатку в дачном поселке на пятьдесят пятом километре. Мне хотелось бывать там, дышать свежим лесным воздухом. Возможно, меня притягивали к этому поселку и воспоминания о Хуане, но в этом я никому не могла бы признаться.