Московский фантастис

– А теперь мы идем дальше. Если она ощущает свою вину, она ощущает от меня реальность мести. Ущерб за ущерб. Моя возможность совершить с ней то, что она считает таким же болезненным, как и ее отказ. – в стекло террариума со всей дури влетел сине-желтый варан. Северин открыл дверцу и попшикал в него из пульверизатора. – Ну и, конечно, мне не простят, что я темный маг и способен на все. На все возможное зло. Разве можно судить ее строго за такой предрассудок? Даже у самых сладких существ есть потребность… – показал он язык черноротой змее. – Я даже знаю как это будет: однажды, я посмотрю на нее, как обычно, ничего не имея ввиду, ничего не подозревая, глазки ее побегут по мне вместо того, чтобы побежать прочь. Я, в ответ, естественно, ушки навострю и услышу тихое такое, пошлое: "отомсти мне, Северин. Отомсти мне, мальчик мой, как можно скорее, прямо сейчас". – Из пульверизатора вышел серый дым, успокоивший жужжание в микроулье. – Так вот ее отказ: это обратиться невидимкой и лечь в ее кровать, – он залез голыми руками в москитную сетку и поселил вылупившегося графиума от прочих куколок в банку из под корнишонов, – это посыпать уничтожителем границ ступени и целовать ее затылок, пока ее туфли увязают на полпути наверх, – он бросил новую втулку от бумаги песчанкам, те тут же на ее напали – и, абсолютным финалистом этого парада является идея подселить ей достаточное безумие, которое заставит ее схватить меня за лацканы этого славного белого халата и залезть языком прямо мне в рот. – Северин посмотрел на потолок, пригладил мятый край своего наряда. – Удивительно, что в ее фантазиях я дьявольски изобретателен. Учитывая то, что я практически не мыслю так, как мыслят те, кто такое придумывает, это просто волшебно. – Клетка с вороном. Северин достал из ящика внизу горсть парализованных хомячков. – Она боится того, чего во мне нет, и считает это идеальным ответом на то, чего на самом деле, нет у нее. Знала бы она, эх, знала бы она, как далека от… меня. – Ворон, моргая серыми перепонками, глотал ужин. – А может действительно как-нибудь поцеловать ее в грудь, между ними, а потом стереть память и поцеловать снова?

– Впервые за три часа твоих бредней слышу мысль темного мага. – сказал ворон женским голосом. – Мечнику нравится женщина. Мечник колдует. Мечник получает желаемое.

Северин улыбнулся. Он смотрел отнюдь не на птицу, а, скорее, сквозь нее.

– Тень Игоревна, вылезайте скорее!

Ворон опустился на изгаженное дно клетки, спрятал голову в крылья. На стене за ним, проклюнулась черная точка, которая вышла из стены тонкой спицей, упала на стену отрезком, извернулась восьмиугольником, края того сжались, и из стены выполз пятиметровый восьмигранный шнур, учившийся на клетку.

– Может быть я слишком давно пятимерное бессмертное существо, но, милый мой мальчик, когда я была женщиной, мне и в голову не приходило, что я могу быть хоть в чем-то виновата перед вашим мелочным и диким полом.

Правое ухо его снова притянуло к себе рот.

– Ты Паж дома Монет, а до этого урожденная темная ведьма. А она из тех, кто ничего из Дел Тьмы не видел, и, я надеюсь, никогда не увидит. От этого она только и может, что нас бояться. Как мне быть?

– Предлагаю тебе начать себя избивать, Северин. – без промедления ответила Тень Игоревна.

Подросток усмехнулся.

– Плетка семихвостка и на каждый хлыст по семь узелков? Ну да, тогда у меня вообще все пройдет. И сердце, и живот…

– И прыщи. – добавила она. – Ведь сам на все знаешь ответ, и зачем я только тебе понадобилась?

– Люблю поговорить с теми, кто не фонит мыслями. – разогнул он углы коленей. – А на самом деле, я тут закончил. Мне бы в начерталке попрактиковаться.

Шнурок пропустил по всей длине фиолетовые искры.

– Это я люблю, это пожалуйста. Мелок? Уголек? Правая? Левая?

Северин закрыл дверь вивария. Тень Игоревна оперлась на землю тремя тонкими иглами.

– Мне мел как-то спокойнее. – сказал подросток. – Можно попробовать симметрические и зеркалки.

– Зеркалки на угле проще.

Следующая дверь за виварием – начертательная: стены пол и потолок – все из полированного ореха и благородно предоставлено к услугам тех, кому лень учить страницы заклинаний на очередном вымершем языке, а потом петь их по три часа без права на ошибку. Сейчас стены на две трети высоты были заполнены мело-угольной зеркалкой, с симметричным сердцем, повторенным в точности на потолке. Майский взорвался проклятиями.

– Андрей не убирает за собой в принципе? Чтоб у него отсохло. Дома убираюсь, здесь убираюсь, в машине убираюсь. Как хворост сухой хрустеть будет. Нашел уборщицу! – плюнул он. – Никакой помощи в этом дурдоме. – Северин был уже в соседней с начертательной кладовке, с влажной тряпочкой в руке.

– Стой, малыш! – остудила его бесконечная ведьма. – Ты сначала посмотри, что это. Может, это тебе… – и после короткой паузы, в своем излюбленном тоне, по которому было понятно, что урок начался, Тень Игоревна сказала: “И, может, это совсем не Андрей…”