Московский фантастис

– Началось. Против тебя использовали самое страшное заклятие на свете… – Бабах! Чаша весов упала на пол. Вера Павловна не обратила на это внимание, подалась вперед. – И ты не хочешь выдвигать обвинение? Зачем мы тогда вообще здесь собрались?

– Приступ малодушия у меня случился, Вера Павловна. Я мечтал о мести… – сложил он губы бантиком – поотрубать всем птичкам головы. Набросились на меня и на мое, все должны быть наказаны… В контексте того, что я приходящий маг и все равно вернусь, а они уже никогда нет, и сделано это было бы руками Света, которому только дай, это было бы триумфом цинизма, к которому я и стремлюсь в своей бесконечной… – он покачал головой – Но сейчас я не могу так поступить. Я не умер, так еще и помолодел, чего мне обижаться? Зачем мстить? Я бы даже повторил. Давно мне не было шестнадцать, а мой бездарный ученик не наслаждается своим временем…

– Ты приходящий маг, ты бы и так вернулся молодой. Лет эдак через сто семьдесят.

– О, но мне все равно так жаль своей жизни: у меня ученик, у меня работа, у меня, в конце концов, женщины. Современные женщины, поколение, начиная с двухтысячного года рождения…

– Педофил.

– …Ни в девятом, ни в семнадцатом веке таких девушек не было.

– Мы отвлеклись.

– Я повторяю: я не имею никаких претензий ни к одному из славных детей товарища Воронова.

– А ты в курсе, зачем этим славным детям было пытаться тебя замочить?

– Конечно. – Андрей пошел по залу. – Сейчас в темнейшем ковене решается вопрос наследства. Все они знают, как я славно вздорил с покойным Вороновым. Их семье есть, за что мстить, это был вопрос времени.

– Пускай плут вернется в печать! – ударил кулаком по столу Мороз.

– Да, вернись-ка в печать, сволочь. – оставила Судья пустую флягу.

Кресло исчезло, Андрей занял место в круге.

– Итак, против тебя применили заклятие…

Бабах!

Все помолчали. Это было неожиданно и неприятно. Судья прищурилась.

– Ты саботируешь? Ты шепчешь ложь пока я говорю, и он падает!

Бабах!

– Я видела, как ты скалишься, животное!

Андрей действительно улыбнулся, но промолчал.

– Есть и другой способ. – светлейшая Судья поднялась с места, подхватила клетку, но на ступенях оступилась, в результате чего она кубарем, в сопровождении золотого звона клеточных прутьев, оказалась на полу у трибуны, юбка ее задралась вверх. Дмитрий Дмитриевич тут же поднялся с места, но Андрей вышел из печати и бережно вытянул Судью за запястья, в то время как Оксана Денисовна переставила клетку с бока на дно и, наскоро свернув очищающий узел, смела остатки опилок, овса и перьев.

Вера Павловна уставилась немигающими глазами на Андрея, по вискам у нее прошла волна болезненного раздражения.

– Убери от меня руки, я при исполнении! – а затем добавила тихо. – Очень мило явиться таким, каким ты был в годы самых гнусных моих ошибок.

– А я вспоминаю ошибки прошлых жизней с улыбкой. – смотрел он на нее нежно.

– Вот ты и улыбайся. – толкнула она его в плечо, но, вспомнив про клетку, развернулась, подхватила золотую ручку. – Сейчас мы выясним, кто из подсудимых участвовал в создании чар настоящего преследователя, выясним причину и проведем быструю декапитацию.

– Причина простая месть. – сказал Андрей звонко. – И я на правах потерпевшей стороны призываю помиловать всех участников. Но Свету только дай власть, он сразу начнет карать, так ведь?

Вера Павловна на смутилась.

– Если бы я не знала тебя всю жизнь, Человечкин, я бы сейчас подумала, что ты святой. Но раз ты просишь меня кто-то помиловать, значит, я ни при каких обстоятельствах не буду этого делать.

– Но я отзываю иск, Вера. – сказал он тихо, рука его остановилась у нее на плече, а в пальцах у нее была очередная птица, которая упала вниз в чаше на пол, подтверждая вину в создании чар. Вера глянула на Дмитрия Дмитриевича.

– Я открываю новое дело. 17-02 о применении особо опасных чар. – сказал волшебник.

– Но чары не сработали. – протестовал Андрей – Нет состава преступления. Вера, отпусти народ.

– Черта с два. Все виновны.

– Но никто даже не умер!

– Тяжкое нанесение вреда здоровью?

– Не было!

Чаша ударила об пол, Андрей говорил тихо.

– Ты серьезно?

– Более чем. – криво улыбнулась она, а потом выкрикнула прямо в лицо темному: – Может, это станет нашей первой зарей? Может быть, с этого начнется наш ответ на тот мрак, который вы сеете! Может быть, истину еще можно спасти, если вас, разложенцев, станет поменьше! И с чего мне себя ограничивать, Человечкин? Я тебе никаких одолжений делать не буду. Мне не сдалось никакое твое унижение и никакая твоя благодарность мне не нужна! Ты не достоин этого!

Тут к ней подкрался другой волшебник.

– Вера Павловна, – прозвенел Северин. – это все подсудимые?

– Да. – бросила, не глядя, она, но потом, встретившись глазами с расплывающейся по лицу самой довольной из всех возможных улыбок Андрея из нее вырвался яростный крик: – Стоять, Майский!

Глава десятая.

Но молодой человек был уже в анфиладе.

– Живи, бессмертное Дело Тьмы! – воскликнул он, ликуя от собственной наглости.