Московский принц для Золушки

– Я благодарю всех, кто в этот день стоит рядом со мной. Тех, кто был моим помощником все это время. Я благодарю всех, кто стоит сейчас напротив меня с бокалами шампанского. Здесь собрались друзья, а именно они знают, каков был путь к этим дверям. Спасибо вам за поддержку, которую вы оказывали все это время. Сегодня мы будем праздновать открытие галереи. Мы будем смотреть картины, разговаривать, пить, закусывать, слушать классную музыку и танцевать. У нас на сегодня огромные планы. Поэтому я не буду говорить долго. Только скажу, что это место, где всегда будут собираться друзья, единомышленники. Место, куда мы приглашаем наших идейных противников, чтобы найти любые точки соприкосновения. Это место, где будет жить творчество тех, кто только начинает путь, или заблудился в поисках себя, или, наконец, стал творцом. Это место – наше с вами! Поэтому я поздравляю не только нашу группу, но и вас всех!

«Ура!» – прозвучало нестройно, но громко. И в этот момент раздался голос:

– Прошу слова!

Собакин нахмурился и протянул нарочито плаксивым голосом:

– Ну, па-а-а-п!

Все засмеялись, а к микрофону вышел полноватый человек с рыжей шевелюрой.

– Да, – сказал он, наклонившись к микрофону, – я – папа и страшно горжусь этим. Мой сын сделал все сам. Сам нашел помещение, сам вел переговоры, сам, ну почти сам сделал ремонт. Вы скажете, мол, что же в этом удивительного?! Он же взрослый мужик, ему тридцать лет. Соглашусь, но моя гордость от этого меньше не становится. К тому же я знаю, как он шел к этому. Как зарабатывал на все это деньги. И, заработав, он не купил машину, одежду, не поехал отдыхать, путешествовать. Поверьте, взрослому человеку в тридцать лет, после нескольких лет упорного труда, неудач и железной дисциплины, ох как хочется расслабиться! Но у моего сына была цель. И он не предал ее ради удовольствия. И он сделал все, чтобы это место, наконец, появилось. Я очень горжусь им и желаю ему успеха.

Тата оглохла от криков и возгласов одобрения. Отец Дэна смеялся вместе со всеми, но потом сделал знак рукой. Стало опять тихо.

– А еще надо поздравить Татьяну Васильевну – маму Дениса. Его победы – ее победы! Танечка, поздравляю!

Тата вытянула шею и увидела, куда обращены взгляды всех присутствующих. Все смотрели на высокую худую женщину в трикотажном платье. Ее волосы были зачесаны наверх, а из украшений был только кулон на длинной цепочке. Глядя на нее, было ясно, что тонкие черты лица Собакин позаимствовал от матери, ослепительную рыжину – от отца. «Она – приятная», – подумала Тата и тут же увидела другую даму. Та была полной противоположностью первой. Яркий макияж, чуть оплывшая фигура, не очень удачно затянутая в дорогой брючный костюм, сумка с большой пряжкой. Рядом с этой дамой стояла девушка – ее волосы были чуть-чуть рыжими, самую малость, просто с отливом. Но Тата сразу поняла, что это и есть та самая Лизка, которая, по словам Собакина, «совсем мелкая». Тате она «мелкой» не показалось. Ни в каком смысле. Девушка была рослой, не полной, но крепкой. «А фигурой она и в отца и в мать. Может сильно располнеть», – подумала Тата. Увиденное ее удивило. Похоже, что глава огромного семейства Собакин-старший сумел сохранить со всеми женами, матерями своих детей, отличные отношения, которые не нарушает и нынешняя супруга. Тата увидела, как мать Лизы приобняла мать Дэна. «Офигеть! Это просто высокое искусство мирного сосуществования!» – подумала Тата и, как всегда некстати, вспомнила дядю Славу и его детей. В этот момент ее кто-то дернул на руку.

– Привет, подруга!

Это была Маша Кошкина, сияющая и благоухающая дорогим парфюмом.

– Привет! – обрадовалась Тата. Хоть кто-то из знакомых оказался рядом.

– Ну, каков мой братец?! Вот молодец! Собакин вообще очень целеустремленный!

– Маша, а твоя мама… – на всякий случай оглядываясь, поинтересовалась Белозерова.

– Будет, только позже. Как же она пропустит такую тусовку! И Дэна надо поздравить. Да и все свои не так часто собираются.

«Все свои»: три жены, две бывшие, одна настоящая, и дети – трое детей! «Может, так и должно быть?» – спросила себя Белозерова.

А приглашенные меж тем вовсю пили и ели – на столах все появлялись и появлялись закуски. Бутерброды, сэндвичи, слоеные пирожки – все было красивым, вкусным, но совершенно простым, что очень порадовало Тату. Деликатесы она особо не любила.

– Ну, как у вас с ним – с братцем моим? – раздалось над ухом. Это была Машка, но уже с бокалом шампанского.

– Нормально, – пожала плечами Тата. – Он – хороший. Ну, конечно, художник, человек творческий. Удивляет иногда…

– А ты как хотела? Тебя Рябцев не удивлял?

Белозерова задумалась:

– Нет. Рябцев меня почти не удивлял. Даже когда мы были едва знакомы. И даже тогда, когда я узнала его очень хорошо.

– И это нормально, по-твоему?

– Я не знаю, но это как-то…

– Ладно, Тат. Ты не заморачивайся. Зря я о Рябцеве спросила.

– Да брось. Я все равно о нем думаю. И все жду, что позвонит.

– Что?! Ты же послала его?! Ты же не стала ничего выяснять?! А теперь чего-то ждешь?!

– Да. Именно так. Но… Мне кажется, что я жду.

– Ну, ты даешь!