Москва Икс

– Одна тонкость. Скажем, Мирзаяну очень легко поменять фамилию. Надо дописать в паспорте всего несколько букв. Не Мирзаян, а Мирзаянов. Или Мерзаянин. Кузнецов мог превратиться в Кузнецовского. Фамилии, близкие по написанию, тоже надо бы проверить. Но это дело долгое, пока отложим. А то и вправду – утонем в бумажках. И тогда операцию «Москва Икс», авось, закончат наши потомки.

– Не понял… А что это за операция «Москва икс»?

– Хороший вопрос. Ты ведь знаешь, что любые наши мероприятия или операции обозначают на бумаге набором цифр и букв. Но у меня в голове не задерживаются вся эта арифметика. Поэтому про себя называю мероприятия человеческими словами. Вот «Москва икс», например. Вся эта история началась в Москве, на самом верху. МИД СССР направил самым большим людям этой страны, тем, кто принимает решения, секретное письмо. Так и так, наши дипломаты попали в плен, им угрожает смертельная опасность… А сверху дали отмашку Генштабу Военно-морских сил: надо вытащить сотрудников МИДа из той помойки.

– Я не знал этой предистории, – сказал Ильин.

– Так вот, начальство из Генштаба ВМФ быстро сварганило свой план, простой и верный. На нашей вьетнамской военной базе в Камране находится десантный корабль и куча морских пехотинцев, вооруженных до зубов и готовых к бою. В Москве принимали все главные решения. И закончиться эта музыка должна именно в Москве, в тюрьме КГБ, в Лефортовском следственном изоляторе. Но есть икс, есть некая загадка, тайна… Ведь мы сейчас не знаем, когда наступит конец истории, и сколько человек до него доживет.

– Понял. Это забавно. Да, чертовски забавно…

Черных остановился возле шкафа с собранием сочинений Ленина, открыл стеклянную дверцу, вытащил наугад первый же том, положил на стол, попытался полистать, но страницы слиплись, – уборщица изредка протирала книги влажной тряпкой, другие страницы не были разрезаны, видимо, Черных оказался первым человеком после уборщицы, который прикоснулся к великому ленинскому наследию.

Он включил радио, сделал звук погромче, наклонился к Ильину:

– Владимира Ильича мы любим, но никто не читает. А все печатаем, печатаем… Я где-то слышал, что ленинских работ в мире издано столько, что их количество чуть уступает количеству библий или цитатников Мао Цзэдуна. И еще жалуемся, что в стране бумаги нет. Кстати, вклейки в эти книжки, все эта портреты, карты, графики, – напечатаны за границей. Мы так красиво не можем. Это к вопросу: на что расходуем валюту. Все Ленину…

– Да, не зарастет народная тропа, – придушенным шепотом поддакнул Ильин. – Не зарастет. Хотя давно уж пора…

– Сколько паразитов сделали карьеры на этих книжках. Диссертации защитили, в академики пролезли. Эх, чего говорить…

Ильин вертелся на стуле, как на горячей сковородке, и думал: вот бы письмишко с этой болтовней отправить куда следует, кому следует, и пленку с записью приложить. Черных вытряхнули бы из штанов за пять секунд, из партии, с должности, – отовсюду. Но писать нельзя, сам себя подставишь, себе яму выроешь и окажешься в ней вместе с майором, рядышком, – ты и он.

– Так что Ленке сказать? – уже в дверях спросил Ильин. – Идем или нет?

– Не пойду, – ответил Черных. – Скажи, что я заболел. Ангиной, а не дурной болезнью.

Глава 4

Черных пришел на работу пораньше и снова стал просматривать две тощие папки, которые фельдъегерь принес вчера во второй половине дня, часть материала хватило времени прочитать вчера, оставшиеся несколько страниц просмотрел по диагонали. В документах речь шла о побеге из военного госпиталя трех главных фигурантов дела: Мирзаяна, Кузнецова и Бондаря. Первый вопрос, который сам собой напрашивается: почему бежала именно эта троица? Они были друзьями и могли друг другу довериться. Бежать одному трудно, тут нужна компания. Придумал все Сурен, его выбор пал на Бондаря и Кузнецова – эти не проболтаются.

Черных листал протоколы допросов свидетелей, пострадавших, врачей. Кузнецова и Бондаря держали в отдельных палатах в разных концах коридора на втором этаже, Мирзаяна устроили в палату на третьем этаже, тоже отдельную. Возле каждой двери дежурили два вооруженных матроса. Никакой связи между этими парнями, разумеется, не было. Лечащий врач у всех один – некий Ватутин Иван Ильич, ныне покойный, умер от белой горячки три года назад.