Москва, слезам не верит

Когда пробило час, мне стало страшно. С задних дворов донеслись слабые шорохи, шаги, и я с готовностью выпрямился, но она так, и не перелезла через стену ограды — наверное, кто-то припозднился и виновато пробился домой через распахнутое окно. В доме шесть тоненько, пока та не проснулась и не начала петь колыбель.

Когда пробило два, часа меня как в омут занесло: я перепутал место назначенной встречи! Меня катапультировало через ограду прямиком в сад дома семнадцать. Немало ребят потеряли невинность в этих заброшенных домах ещё когда я не был рождён на этот белый свет, заваленный пивными банками и окурками доме, который мы, дети, окурили вопреки всем запретным взрослым. Я взлетел по прогнившей лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, ¯ да мне плевать, пусть слышат все! Я уже всё - равно видел Розалин — её растрёпанные янтарные - кудрявые локоны. Она поставила руки на бока и произнесла:” Чёрт твою мать! Где ты всё это время была?” Я тебя ждал и ждал, а в конце не пришла...

Расщепленные пословицы, дыры в стенах от ударов мужских кулаков, тухлый мусор, холодные тёмные пронизывающие сквозняки — и ветер воет как бездомная собака которую подстрелили из охотского ружья, она лежала посреди темной улицы стонала, с её глаз стекалипрозрачные капли солёных слез стекали на мокрый асфальт, а потом исчезли в канализационных трубах, вскоре собака перестала стонать её сердцебиение участилось, и вовсе собачье сердце остановилось. Вокруг никого записку я нашёл в комнате наверху, вырванная из школьной старой тетради страница колыхалась в прямоугольнике тускловатого света из окна, и, казалось, проложена на голом полу миллионы лет. Тогда-то я и почувствовал, как ещё недавно попутное течение изменилось, стало смертельным, и непреодолимым.