Мост

— Собрания созывать не будем! — заявил он своим скрипучим голосом. — Времена анархии миновали. Сейчас у нас — Советская власть, власть бедняков и батраков. Если каждый желающий захочет собирать собрания, то что же получится? Кто ты для пас? Никто. Ты не житель Каменки, ты — базарноивановский. Если и будет собрание, тебя все равно не пустим…

— Так и будет, — подтвердил Чахрун, бросив преданный взгляд на Тимука. — Мы тебя знать не знаем, Захар Матвейч! Кто ты? Для нас — никто.

Улыбка Захара спряталась в бороде — для «представителей власти» осталась незаметной.

— Вы, выбранные бедняками и середняками, подчиняетесь ревкому? — спокойно спросил он.

— Как не подчиняться? Мы подчиняемся товарищу Хайкину, — не дожидаясь, что скажет Тимук, осмелился ответить председатель.

— Небось и уездному рев::ому подчиняетесь?

— Слишком высоко хватаешь, — проскрипел Мирской Тимук. — Ездить в город далеко. Ты хоть из Кузьминовки нужные бумаги принеси, для поездки туда коня не дадим.

— Я пока не с тобой разговариваю, Тимофей… Отчества твоего не слышал, прости. Если нужна бумажка, вот она вам: мандат, выданный уездным ревкомом.

Захар, чтобы достать из кармана документ, приподнял полу шубы. При этом из-под шубы стала видна кожаная куртка, подаренная Захару Авандеевым. И не только куртку, но и наган успел заметить Чахрун Мишши. И, даже не прочитав бумажки, он оторопело затараторил:

— Ладно, ладно, Захар Матвейч. Соберем собрание. Сейчас же пошлю созывать.

Мирской Тимук, стоявший позади Захара, не успел увидеть нагана. Он разозлился на то, что председатель, не слушаясь его, подчинился неуполномоченному лицу. Уходя, он с силой захлопнул за собой дверь.

…Побежал Тимук к Смолякову, но того не оказалось дома. Тогда Тимук решил рассказать все своему хозяину.

Мурзабай последнее время всегда отделывался шутками, а на этот раз обругал его:

— Заставь дурака богу молиться — он и лоб расшибет, говорят русские. Не послушались меня, вздумали своевольничать. А теперь пришел ко мне все-таки? К свату или к Хаяр Магару иди! Советская власть!.. Вот когда она в село пришла, настоящая Советская власть. И этого ведь не можете понять. Вместо того чтобы поговорить с ним по-хорошему, стараться узнать его мнение, затеяли ссору. Надо было бы еще объяснить: мне, мол, мой хозяин Мурзабай так велел. У тебя дури невпроворот. Оказывается, даже Чахрун Мишши тебя умнее…

Таких унизительных слов Тимук никогда еще от хозяина не слышал.

«Постой, недолго осталось терпеть, — злобно думал Тимук. — Еще отхвачу половину твоего хозяйства. А тогда иначе будешь плясать».

Захар все-таки выехал в город. Вместо с ним отправилась и будущая учительница. Антонина Павловна с радостью согласилась работать в чулзирминской школе. Но надо было получить разрешение.

…Город украшают два больших дома: один из них чуваши называют Шурзюрт[37], другой — Улазюрт[38]. В одном прежде размещалось земство, а другой особняк принадлежал помещику Киселеву. Каждый раз приезжая в город, Захар еще издали любовался ими. Перед Пестрым домом он и теперь задержался. Теперь эти дворцы принадлежали народу.

Пестрый дом, сложенный из каких-то сверкающих зеленых и синих квадратных камней, особенно привлекал внимание. На его крыше возвышались островерхие башенки, на фронтоне нарисованы три всадника, да так мастерски, что кажутся отлитыми из металла, — прославленные русские богатыри — Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович. Захару они уже стали казаться добрыми знакомыми.

Топя побежала по каким-то своим делам, обещала скоро вернуться.

Захар еще бы долго любовался домом, позабыв о деле, но кто-то подошел сзади и взял его под руку.

— Видимо, тебя придется назначить главным архитектором города, Захар пичче, — ласково улыбаясь, по-чувашски проговорил невесть откуда появившийся Авандеев.

— Если бы было у меня две жизни, может быть, поучился и архитектором стал, — ответил Захар. — Не смейся, Тимкки, ей-богу, смог бы. Любимому делу учиться весело, но иногда бывает поздно.

— Не смеюсь. Верю. Сейчас же и назначим тебя архитектором. Внутри, поди, не побывал еще… Айда, войдем. Здесь теперь наш штаб. — Авандеев, полуобняв Захара, пропустил его вперед в стеклянные двери.

— Недавно в этом красивом доме красивый кабинет получил, но позаседать не пришлось. Сегодня последний день здесь работаю. Вызывают в Самару. Не в губком или ревком, — прямо в штаб Восточного фронта. Если б ты сегодня не приехал, то и не застал бы меня. Вернуться обратно, может, и не придется вовсе, — начал беседу Авандеев после того, как друзья вошли в нарядную комнату на втором этаже и он предложил Захару мягкое кресло; сам садиться не стал, расхаживал по кабинету. — Как там у вас дела, поведай вкратце…

Прежде всего Захар рассказал о том, кто выбран в Совет от бедняков и батраков в Чулзирме.

— Знаю сам, — перебил его Авандеев. — Не было людей, и в Кузьминовскую волость пришлось послать человека, который никогда отроду не бывал на селе. Теперь товарища Хайкипа мы определили на более подходящую для пего работу, поручили организовать новый театр.