Мост к разуму

– Да нет, правительству это даже нравится, – перебил Риза. – У них, наверное, есть специальное секретное агентство, которое следит за тем, чтобы в подпольных магазинах не ощущалось недостатка в ворованных записях.

– Не знаю, – сказал я. – Армия не особенно в восторге от людей, которые сами ставят себе имплантаты.

– Как Ральф? – напомнила Амелия.

– У него были иные достоинства. А начальство предпочитает, чтобы постановка имплантата четко ассоциировалась у людей с военной службой.

– Да, звучит и вправду немного странно… – сказал Риза. – Когда кто-то умирает, ты чувствуешь его боль? Да я бы скорее…

– Ты не совсем понял, Риза. Когда кто-нибудь умирает, ты в каком-то смысле становишься больше. Ты разделяешь с ним смерть, и… – на меня снова, с внезапной силой, нахлынули воспоминания о Карелии, – и твоя собственная смерть после этого кажется не такой уж страшной. Как-нибудь возьми такую запись. Потрясающая штука.

– Ты остаешься жить? Я имею в виду – они остаются жить в твоем сознании?

– Кто-то – да, кто-то – нет. Встречаются люди, которых ни за что не захочешь все время таскать в своей голове. И эти парни действительно умирают в тот миг, когда умирают.

– Но Карелии останется с тобой навсегда, – сказала Амелия.

Я помолчал – может быть, слишком долго.

– Да, конечно. И когда я умру, люди, которые будут подключены ко мне, вспомнят и о ней тоже и забудут о ней вместе со мной.

– Я не хочу, чтобы ты так говорил! – вздохнула Амелия. Риза, который много лет знал о наших отношениях, кивнул, соглашаясь с нею. – А то мне кажется, что ты как будто готов умереть в любое мгновение.

Я чуть не сорвался. Но сумел медленно просчитать в уме до десяти. Риза открыл рот, собираясь что-то сказать, но я перебил его:

– А что, по-твоему, я должен спокойно смотреть, как люди умирают, переживать вместе с ними их смерти, чувствуя все, что чувствуют они, – а потом приходить домой и спокойно спрашивать, что сегодня на ужин? – мой голос упал до шепота. – Что бы ты обо мне подумала, если бы мне не было от этого больно?

– Прости…

– Нет. Мне жаль, что ты потеряла ребенка. Но ребенок – это не ты сама. А мы все переживаем вместе, и более или менее принимаем это все в себя, и становимся тем, чем мы становимся.

– Джулиан, – произнес Риза натянутым тоном. – Может быть, лучше поговорить об этом как-нибудь позже?

– Хорошая мысль, – подхватила Амелия, поднимаясь со стула. – Мне все равно пора домой.

Она подала знак официанту, и тот принес ее пальто и сумочку.

– Заказать тебе такси?

– Не нужно, – ровным голосом отозвалась она. – Уже конец месяца, – а значит, Амелия вполне могла потратить остаток положенных кредиток на поездку в такси.

У других уже не осталось свободных кредиток, так что я заказал несчетное количество вина и пива и напился гораздо сильнее тех, кого угощал. Риза тоже порядком назюзюкался, и его машина не позволила ему водить. Так что мы вместе с ним и моими двумя «бутсами»-тел охранителями пошли пешком.

Я расстался с Ризой, отпустил телохранителей у ворот университетского городка и один прошел еще пару километров до дома Амелии. Накрапывал противный мелкий дождь. Никаких репортеров я не заметил.

Было уже почти два часа ночи. Свет нигде не горел. Я прошел к Амелии через заднюю дверь и только тогда подумал, что сперва следовало бы позвонить. Вдруг она не одна?

Я пробрался на кухню и добыл из холодильника сыр и виноградный сок. Амелия услышала, что на кухне кто-то есть, и вышла, протирая глаза.

– Никаких репортеров? – спросил я.

– Ага, прячутся под кроватью.

Она встала у меня за спиной и положила руки мне на плечи.

– Ну, как, поможем им подобрать материал для заметок? – я повернулся на стуле и спрятал лицо между ее грудей. У Амелии была теплая кожа, от нее пахло сном.

– Извини, что я так поздно.

– Ты слишком многое пережил. Пойдем, – я позволил ей увлечь меня в спальню. Она раздела меня, словно малого ребенка. Я все еще был немного пьян, но Амелия с завидным терпением сумела обойти этот вопрос и многое другое тоже.

Я заснул, словно отключился, и проснулся, когда в доме уже никого не было. Амелия оставила записку на микроволновке – что у нее весь день строго расписан, начиная с восьми сорока пяти, и она надеется увидеть меня на общем собрании в обед. Сейчас было около десяти утра.

Ох, это субботнее собрание! Наука никогда не спит. Я откопал кое-какую чистую одежду в «моем» отделении шкафа и быстро вымылся под душем.

За день до того, как снова отправиться в Портобелло, у меня была назначена встреча в «Совете по Распределению Предметов Роскоши», в Далласе. Эти люди разбираются с нестандартными заказами на продукцию нанофоров. Я сел на монорельс «Треугольник», экспресс помчал меня к Далласу. Мимо промелькнул Форт-Уэрт – я никогда там не бывал.