Мост самоубийц

— Ну да. Это где туристический район — там маленькая круглая площадь с кафешками, сквер, скамейки и мост этот дурацкий. А что?

— Там самоубийство было полтора месяца назад. Слышал?

— Ты про девчонку, сиганувшую с моста? — Кирьянов сел в мое кресло, спихнув на пол шелковые подушки. — Как не слышать? Дело было громкое. В СМИ полно публикаций. Они прямо набросились на эту историю, словно это первое самоубийство в городе. А ты что, с луны свалилась, раз спрашиваешь?

— Я из Италии приехала две недели назад, — напомнила я забывчивому другу. — А потом сразу за новое дело взялась. Мне некогда было газетки читать. Ой! — Я поморщилась, ощутив резкую боль в спине. — Почему эти мази не действуют?

— Потому что ни одна мазь не поставит тебя на ноги за один день. Не ной.

— Сам не ной. Расскажи лучше, кто дело вел.

Кирьянов пожал плечами:

— Это не наш район. Насколько помню, выезжали опера Вяземского района. Капитан Морошин, слышала о таком следователе?

— Не пересекалась, но район мне сильно не нравится. Как раз только что я расследовала дело и выяснила, что кто-то, возможно, подкупил следственную группу, чтобы убийство выдать за самоубийство.

Кирьянов удивленно поднял бровь:

— Серьезно? Влезать не буду, отдел там и правда расхлябанный. Но это точно не Морошин, можешь мне поверить.

— Что он представляет из себя?

Владимир Сергеевич поставил тарелку на одеяло и сунул мне вилку.

— Ну, тебе с ним общий язык тяжело будет найти.

— Гей?

— Боже упаси. Идейный. А еще правильный и немного туповатый. Вот есть у него инструкция, Морошин от нее ни на шаг не отойдет. Все по бумажке делает.

— А к частным детективам как относится?

— Они для него как класс не существуют. Ты ешь, ешь.

— Я ем, ем. — Подцепив на вилку кусок жареного яйца и кружочек соленого огурца, я отправила их в рот. — То есть ты с ним связываться не советуешь?

— А что… — Кирьянов закашлялся в кулак до слез в глазах. — Блин! Не в то горло… — Он несколько раз шумно отхаркнулся и выдохнул, утирая глаза. — А что, есть повод связываться?

— Есть, кажется. Поэтому и спрашиваю.

— Мой тебе совет — если есть возможность обойтись без его участия, обойдись. Очень противный мужик. Все коллеги его об этом говорят. Закон от буквы до буквы вызубрил, а с людьми работать не умеет.

— Может, и обойдусь. Пока и дела-то нет никакого.

Владимир Сергеевич уткнулся в свою тарелку, и я не смогла не поддеть его:

— А жена не будет ревновать, что ты у чужой бабы ужинаешь?

— Она знает, что я у тебя, а не у бабы.

Я вздохнула:

— Владимир Сергеевич, ты скотина. Оскорбил меня и не заметил.

— Где это я тебя оскорбил? Приехали! Готовлю, тут, понимаешь. Лекарства ей покупаю…

— Да шучу я, не злись. Давай расскажи, что там за дело было с самоубийцей.

— Почему оно тебя интересует? Я в подробности, вообще-то, не вдавался. Но дело чистое. Стопроцентное самоубийство. Девочка переживала разрыв с парнем, впала в депрессию. Пришла на мост сама, в одиночестве спрыгнула с моста на глазах у свидетелей. Пока туда-сюда, вытащили — не дышала. Признаков насильственной смерти нет. Там неглубоко, но она плавать не умела. Так что точно знала, что делает.

— Шоколадно. Не дело, а конфетка, — сказала я. Кирьянов усмехнулся своим особым смешком, который он обычно использовал, когда речь заходила о его обширном профессиональном опыте.

— Так и есть. Практика показывает, что первоначальная версия обычно самая правильная. Мы же не в детективном сериале живем, дорогая моя. У нас, если дело похоже на самоубийство, то, как правило, им и является.

— Ты не хуже меня знаешь, что это не всегда так. Иначе у меня не было бы работы.

Кирьянов удивленно посмотрел на меня:

— Ты что, взялась доказывать, что девушку убили? Каким, интересно, образом?

— Не знаю. Я пока ничего не знаю. Догадки строить рано.

— А кто клиент? — спросил Кирьянов.

В этот момент у меня в подушках зазвонил телефон.

— А вот это клиент, может, и звонит.

Номер был мне неизвестен, но интуиция подсказывала, что сейчас я услышу голос Саши.

— Алло.

— Добрый вечер. Простите, это Таня?

— Да, это я. Добрый вечер.

— Меня зовут Саша. Александра. Я… В общем, ваш телефон мне дал дядя Леня Стрепетов. Леонид Леонидович. Он сказал, вы в курсе. — Голос был дрожащим, неуверенным и почти испуганным.

— Да, Саша, я ждала вашего звонка.

— Вы извините меня — я обещала дяде Лене, что позвоню через две недели. Он сказал, у вас спина болит, и велел пока не беспокоить. Но я не смогла столько ждать.

— Ничего страшного. Я все равно не собиралась лечиться две недели. Только ему не говорите. Вы звоните, чтобы назначить встречу?

— Да. Я могу к вам подъехать, если вам тяжело куда-то выбираться.

— Пожалуй, так будет проще всего.

— Вам будет удобно завтра?

— В обед. Часа в два. — Я продиктовала девушке адрес и отключилась.

Спина «взвыла», когда я повернулась, чтобы положить телефон на столик.

— Ты расскажешь, в чем дело? — спросил Кирьянов.

— Говорю же — пока не знаю. — Я старательно завозила коркой хлеба по тарелке, собирая желток. — Сестра погибшей не считает смерть сестры самоубийством. Вот и все. Детали узнаю завтра.