Мотив Х

Грохот под ним заглушили визжащие рельсы. Он отчетливо понял, что даже такой прочный лист металла вот-вот сдастся под его весом.

— Черт побери, Теодор! — крикнул он, и этот крик наконец заставил сына обернуться и протянуть руку.

Через секунду после этого под ними пронесся поезд, и все произошло так быстро, что только потом он смог воспроизвести в памяти всего несколько кадров из всего того, что случилось. Как поезд, который с грохотом проносился под ними, словно никогда не заканчивался. Как металлический лист отломился еще в одном месте и вдруг наклонился книзу так сильно, что Теодору пришлось очень крепко схватиться за него, чтобы не соскользнуть. Как он громко кричал.

Что именно — он не вспомнит уже никогда. Только то, что он выкрикивал что-то из глубин своей безудержной печали, чувствуя руку Теодора в своей. Он уже никогда не сможет объяснить, как она туда попала или как он сумел удержать ее в своей руке, несмотря на то, что кусок железа под ними исчез. И он никогда не сможет описать дальнейший ход событий, так как пришел в себя только тогда, когда они оба наконец оказались на мосту и стояли, обнявшись.

Слишком уставшие, чтобы что-то говорить.

Плакать.

Думать.

Может быть, они заснули.

А может и нет.

80

Фабиан сидел в машине, Теодор спал рядом с ним, когда внезапно тишину нарушил звук мобильного телефона, уже не в первый, а, наверное, в третий раз. Конечно, это снова была Соня. Неудивительно, что она была вне себя от беспокойства. Проблема была в том, что он не знал, что сказать. Как он мог выразить словами то, что они с Теодором только что пережили.

Может быть, примерно то же самое она чувствовала, когда произошли события месячной давности. Может быть, тот ее любовник подверг ее таким же страданиям. Не важно, что именно произошло у них тогда, он больше никогда не спросит ее об этом. Никогда в жизни.

Но когда телефон зазвонил в четвертый раз, ему ничего не оставалось как ответить.

— Привет, Соня, — тихо сказал он, стараясь не разбудить Теодора. — Извини, что не позвонил. Но…

— Соня? — перебила его женщина на другом конце провода. — Хм… Красивое имя. К сожалению, меня зовут не так.

— Простите, но с кем я разговариваю?

— Конечно, ты можешь узнать мое имя. Тем более, что у меня их несколько. К сожалению, это не принесет большой пользы, так как мы не были должным образом представлены друг другу при встрече. Но как насчет одной маленькой зацепки? Черви.

— Пики, — сказал Фабиан, который теперь узнал голос женщины, работавшей в клубе свингеров.

— Молодец. Действительно впечатляет. Может быть, ты все-таки не так уж и глуп.

— Простите, но что вам нужно? Сейчас половина двенадцатого ночи и…

— Ого, ну ничего себе. А я не предполагала, что ты уже надел пижаму и выключил свет. Я думала, у тебя немного более интересная жизнь. Ты же полицейский и все такое.

— Почему вы решили позвонить мне?

— Давай начнем с того, что я была хорошей девочкой и опросила народ, чтобы собрать информацию для тебя.

— Опросила, и…?

— Возможно, ты слишком устал и нуждаешься в своем прекрасном сне, что я могу об этом знать? Если нет, то тебе придется быстренько собраться и поехать в Данию, потому что ходят слухи, что Колумб собственной персоной собирается сегодня ночью украсить своим присутствием небольшое частное мероприятие в Снеккерстене.

81

Как только дверь открылась и Ингвар вошел в спальню, она быстро закрыла глаза. До этого Гертруда лежала на краю кровати и пыталась заснуть.

Она взяла одно из полотенец, которые хранила в ящике под кроватью, сложила его вдвое и положила на электронные часы. Все для того, чтобы голубые цифры не освещали комнату. Ей не нужно было видеть никаких цифр, чтобы понимать, что она лежит без сна уже несколько часов.

Прошел уже целый день с тех пор, как она поговорила с Ингваром, и это был худший день в ее жизни. Даже когда она потеряла отца при трагическом несчастном случае у него на даче, не чувствовала себя так ужасно.