Мозаика любви

Витторио помолчал и, прислушиваясь к тому, как затихает в нем раздражение, сказал мягко и сердечно то, что должен был ей сказать:

— Сердце. Ты принесешь мое сердце. Ты одна хранишь его целиком.

Ее жалость и испуг вылились слезами. Она обняла его за шею и заплакала, всхлипывая и шмыгая носом.

— Не плачь, я знаю, тебе горько, что жизнь потрачена на того, кого нет.

Кьяра что-то бормотала, уговаривала, а он чувствовал, как ее слезы смывают с его души усталость и раздражение, как обновляют и оживляют его. Он брал в руки ее мокрое от слез лицо, целовал соленые губы, как маленькой вытирал ей нос и постепенно восстанавливал душевный покой, так неожиданно утраченный на случайных похоронах. Она постепенно затихла, и он стал исподволь собираться, чуть торопя время. Душевный стриптиз, который он иногда позволял себе с ней, требовал слишком много внутренних сил. К концу свидания ее преданность, трепетность, тонкость тяготили его. Ведь надо было соответствовать. Раз в неделю можно, но жить каждый день под рентгеновскими лучами ее любви, просвечивающими до дна его сердце и мысли, он не смог бы. Вот и теперь ему захотелось легкой игры и безответственности. Перед встречей с русским клиентом, назначенной им на шестнадцать часов, он решил заехать в офис за Еленой, чье долгое сопротивление то раздражало, то приятно волновало. Разбитая слезами и волнением Кьяра была тиха, они почти молча покинули свою обитель. Она пошла по виа Венетто, а он вернулся к машине.

Глава 12

Порывы холодного московского ветра отдавались на щеках, как оплеухи равнодушной ледяной руки. «Мне-то по морде за что получать?!» — пыталась защититься высоким воротником от нападок ветра Нина, торопливо шагая в горку от автобусной остановки к Таниному дому.

«Сегодня Рождество, а праздника не видно нигде. Советская власть радость Пасхи не смогла истребить, а с рождественскими традициями расправилась основательно!» — думала Нина, закрываясь от ветра бумажным пакетом с блестящими сверточками новогодних, но долежавшихся до Рождества подарков. — Танина мама сказала, что Даша завтра приезжает и подругу надо к этому времени в чувства привести. Для этого следует разобраться, что у них произошло. Жалко Таньку, она была такая счастливая перед Новым годом». Нина добежала до подъезда, но ветер успел еще разок ткнуться ей в лицо холодной ладонью.

Дверной звонок безжизненно дребезжал в безмолвии квартиры. У Нины тревожно екнуло сердце, и, схватив мобильник, она набрала Татьянин номер. Тихое, но внятное «Алле» прозвучало в трубке на втором гудке.

— Танюшка, открывай дверь быстро, я замерзла совсем! — закричала Нина в трубку и опять нажала на дверной звонок. Дверь приоткрылась, Нина с облегченным вздохом проникла в полумрак квартиры и услышала приветственное мяуканье кота. Василий терся об ее ноги, пока она раздевалась, а потом, призывно задрав хвост, проследовал в комнату, где в разобранной постели, отвернувшись к стене, страдала ее лучшая школьная подруга — Таня Луговская. Нина посидела рядом с ней, а потом, тяжело вздохнув, отправилась на кухню.

— Пойдем, Вася, я тебя накормлю, пусть хоть кто-то будет в этом доме счастлив, — позвала она с собой толстого важного кота.

Через час тишина в квартире сменилась криками и рыданиями.

— За что он со мной так, объясни! — требовала от подруги растрепанная, заплаканная Татьяна, тряся одноклассницу за плечи. — Главное, второй раз в жизни! Я ему нужна была, чтобы опять меня бросить? Это развлечение у него такое? Или он ненормальный?

— Ненормальной скоро я с вами стану, — тоже повысила голос Нина, отрывая от себя Танины руки. — У Зеленцовой — депрессия, у Юльки — психоз, ты истерики устраиваешь. Перестань! Хочешь разобраться, давай поговорим, а орать на меня не надо!

Таня замолчала, села в кресло, и из-под прикрытых век заструились горячие слезы обиды.

— Я ничего не понимаю, и разобраться не могу, — жалобно и тихо пролепетала она, вызывая своей покорностью еще большую жалость.

— Что он тебе такого сказал? Почему такая трагедия? — решила использовать момент просветления Нина.

— Он позвонил четвертого числа, а расстались мы первого. Почти сутки из постели не вылезали. И после этого не звонил, понимаешь? — опять срываясь на крик, пыталась объяснить Таня.

— Пока не понимаю. Что он сказал дословно? — настаивала Нина.

— «Привет, как дела? — начала покорно передавать разговор Татьяна. — Я через полчаса улетаю в Италию на лыжах кататься. Счастливого Рождества!»

— Всё? — с недоумением спросила Нина.

— Да, я даже слово вставить не успела. Начала перезванивать, а он уже отключен.

— А до этого что было? — Вопрос был задан не из любопытства, а из милосердия.

— До этого он меня любил, по-настоящему, — с вызовом, готовая защищать свои слова в случае недоверия, сообщила Таня. — На Новый год ноутбук подарил, чтобы я могла не только дома работать, но и у него.

— Он так сказал? — с недоверием переспросила Нина.