Мозаика теней

Думать о монахе мне мешали мысли о том, как близко я находился к императору и какое великолепие его окружало. Я как раз вспоминал об эффектном появлении варваров, когда дверь у меня за спиной отворилась. Легкое движение на галерее заставило меня насторожиться, но окончательно вырвал из царства грез звук чьего-то голоса.

— Зачем только мы устраиваем весь этот театр? Посмотри, Крисафий, от дыма мое облачение покрылось пятнами, а щеки обварились — просто чудо, что бороду не подпалило. Как бы я предстал перед варварами с обожженной и выстриженной щекой?

— Это представление сослужило определенную службу, мой повелитель.

Я резко обернулся, забыв даже упасть на колени. Человек, так неподвижно и невозмутимо сидевший на троне, властитель мира и утреннее светило, — этот человек расхаживал по галерее всего в нескольких шагах от меня. Под ухоженной бородой его щеки пылали румянцем, как у крестьянина; густые брови нависали над сверкающими глазами. Несмотря на бесформенное одеяние, нетрудно было заметить ширину его груди и плеч, почувствовать крепость мышц на его руках. Он безостановочно вышагивал туда и обратно, отрывисто разговаривая с Крисафием и севастократором, которые почтительно стояли возле двери.

Я рухнул наземь, прижав лоб к полу и боясь поднять глаза. Вот уже почти два месяца я не думал ни о чем другом, кроме как о безопасности императора и о возможных планах и мотивах его убийц. Но при этом Алексей был для меня какой-то абстракцией или загадкой, а не живым, дышащим человеком. Теперь же, когда он расхаживал по этому небольшому помещению, невозможно было представить его каким-то другим.

— Кто это? — резко спросил император, оборвав свои сетования по поводу церемониала. — Что он здесь делает?

— Это Деметрий Аскиат, мой повелитель, — прошелестел Крисафий. — Он — единственный человек, который видел монаха, покушавшегося на вас в праздник святителя Николая. И он пришел сюда, чтобы защитить вас.

— Встань, Деметрий Аскиат! — Император смотрел на меня с любопытством. — Мне доводилось слышать твое имя. Но скажи, сможешь ли ты защитить меня от огнеопасных излишеств, применяемых для воздействия на легковерных варваров?

— Мой повелитель… — запинаясь, выговорил я.

— Можешь не отвечать. Восходя на этот трон, я знал, что разные убийцы, злопыхатели, захватчики и узурпаторы будут пытаться свергнуть меня с него. Однако я и представить себе не мог, что буду вынужден сидеть, как статуя, в окружении густого обжигающего дыма. Пожалуй, мне придется стащить мраморного императора Константина с его колонны и водрузить на трон. Он прекрасно меня заменит.

— Но разве ты не видел, как они перепугались? — весело воскликнул Исаак. — Наверное, они приняли тебя за языческого бога древности, за грозного Зевса, пришедшего по их души!

— Мне показалось, что золото впечатлило их куда сильнее. Как ты считаешь, Крисафий?

— Боюсь, даже блеск золота не согреет их сердца. На их лицах было написано коварство. Военачальник варваров послал их сюда, чтобы отвлечь наше внимание, внушить нам ложную надежду на то, что они дадут обещание. Когда они подтянут к городу свои основные силы, уже не мы, а они будут выдвигать требования.

— Советник прав, подтвердил Исаак, крутя пальцем жемчужину, болтающуюся в его ухе. — Если бы герцог Готфрид действительно желал разить сарацин во имя церкви, он не только дал бы требуемую клятву, но и давным-давно осадил бы Никею, вместо того чтобы стоять под нашими стенами! Эти проволочки благоприятны для него.

Император прислонился к стене и поднял глаза на икону Богородицы.

— Итак, мы знаем, что варвары двуличны. Как ты предлагаешь мне действовать, брат?

— Собрать наше войско и выставить против армии варваров, — без тени сомнения ответил Исаак. — Увидев нашу мощь, они немедленно согласятся на все наши условия.

— А если нет? — задумчиво произнес Алексей. — Наши легионы уже не столь непобедимы, какими они были во времена нашего деда или даже нашего дяди. Именно поэтому варвары и решились пересечь наши границы.

Из-за двери послышались чьи-то крики, и в следующее мгновение на галерее появился Сигурд. С плеч его свисала накидка, сшитая из волчьих шкур; кольчуга при каждом движении отбрасывала на пол серпики света.

— Прости меня, мой господин, — произнес он, преклонив колена пред императором. — Послы просят, чтобы ты позволил им уйти. А ты-то что здесь делаешь? — добавил он с удивлением.

Я подумал, что он обращается ко мне, но его глаза были устремлены на Элрика.

— Пусть варвары подождут, — сказал Крисафий. — Они смогут уйти, когда император отпустит их.

— Опять игры… — недовольно пробормотал Алексей.

Трудно было разглядеть в этом нерешительном, бездеятельном человеке самодержца, определявшего судьбы целых народов.

Исаак взглянул на варяга:

— Но что они говорят? Они согласились дать нам клятву?

— Послы умоляют разрешить им посоветоваться со своим командующим. Хотят отложить принятие решения на более позднее время.