Мозг, исцеляющий себя. Реальные истории людей, которые победили болезни, преобразили свой мозг и обнаружили способности, о которых не подозревали

Звук иногда может помогать людям с тяжелыми черепно-мозговыми травмами, страдающим от хронической усталости, обрести новую энергию и восстановить утраченные когнитивные способности. Двадцатидевятилетняя женщина, которую я буду называть Мирабеллой, ехала по склону горы в окрестностях Денвера. Когда она выезжала на развязку под эстакадой, у восемнадцатиколесного трейлера, спускавшегося на большой скорости, отказали тормоза. Он рухнул с моста и упал на ее автомобиль, нанеся водителю серьезную черепно-мозговую травму. Она стала инвалидом и потеряла работу; она перепробовала все традиционные методы и лекарственные препараты, но по-прежнему страдала от когнитивных расстройств и гиперчувствительности. Она больше не могла читать, имела ужасную память, мучилась головными болями, депрессией и хронической усталостью. «Невролог сказал мне, что первые три месяца моего восстановления будут критической фазой, и после этого уже не будет никакого существенного улучшения», – говорит Мирабелла. Четыре года прошли без какого-либо прогресса, а потом она случайно услышала лекцию Рона Минсона. В этой лекции он рассказывал, что симптомы пациентов с травмами мозга отчасти похожи на симптомы детей с задержками развития: и те, и другие испытывают нехватку энергии и сна, неустойчивость внимания, имеют сенсорные и когнитивные проблемы. В первый месяц упражнений по программе iLs Мирабелла спала большую часть продолжительности сеансов. Но уже через месяц ее энергетические ресурсы и когнитивные навыки восстановились. Она смогла поступить в университет, повысить свою научную квалификацию и пройти по конкурсу на очень престижную программу языковой и речевой патологии.

Неизбежно возникает вопрос: «Почему Моцарт?»

Некоторые клиницисты пользуются произведениями других композиторов и другими видами музыки. Но большинство последователей Томатиса хранят верность Моцарту, особенно его скрипичным композициям, так как этот инструмент имеет самый богатый диапазон высоких частот и может воспроизводить длительные, легкие для восприятия звуки. Томатис предпочитал ранние произведения Моцарта, более простые по структуре и больше подходящие для детей. «Сначала Альфред пользовался не только Моцартом, – говорит Поль. – Он использовал композиции Паганини, Вивальди, Телемана и Гайдна. Но мало-помалу, путем естественного отбора, мы оставили только Моцарта. Казалось, что музыка Моцарта оказывает благоприятное воздействие на каждого человека и имеет одновременно стимулирующий и энергетизирующий, но также расслабляющий и успокаивающий эффект. Для меня это значит, что она превосходно регулирует мозговые функции.

Моцарт в большей степени, чем любой другой композитор, прокладывает путь к исцелению, настраивает нервную систему и «инструктирует» мозг – дает ему ритмы, мелодии, движение и ощущение потока, необходимые для приобретения и развития речевых навыков. Сам Моцарт начал исполнять музыку в очень юном возрасте и к пяти годам уже сочинял удивительно сложные композиции. Он так рано запечатлел музыкальный язык в своем мозге, что ритм его родного немецкого языка не оказал заметного влияния на его музыку. Она не несет сильного отпечатка какого-либо языка в той степени, как музыка Равеля имеет хорошо различимый французский оттенок, а музыка Вивальди – итальянский оттенок. Это музыка, которая выходит за пределы культурных или лингвистических ритмов».

«Моцарт, – продолжает Поль, – это лучший материал, предшествующий речи, который мы смогли найти. Он не имеет никакого отношения к задаче сделать детей более умными, как думают некоторые люди. Зато он оказывает неоценимую помощь в развитии просодии – мелодической части языка – и его эмоциональной составляющей. Поэтому Моцарт может так успешно заменять материнский голос! Материнский голос делает то же самое, но он более персонализирован. С другой стороны, Моцарт универсален; как показывают исследования по музыкальной этнографии, он подходит для людей любой расы и возраста из всех социальных слоев»[360].

Томатис настолько опередил своих коллег-медиков, что его часто изображали как шарлатана, который обесчестил свою профессию, совершая «трюки, не имеющие отношения к медицине» с помощью обычного звука. Его шокированные современники утверждали, что врач не может исправить серьезное нарушение мозговых функций, всего лишь транслируя звук в ушной канал. Нимало не смущенный этими обвинениями, Томатис заявлял в ответ, что мозг, по сути дела, является придатком уха, а не наоборот. Формально он был прав: примитивный вестибулярный аппарат, или статоцист[361], появился у животных в ходе эволюции задолго до развития мозга.