Мозг отправьте по адресу...

Мог спустя много лет рассказать очень точно и подробно то, что видел. Очень хорошо запоминал то, что слышал. Трудно установить, было ли превалирование зрительной памяти над слуховой или обратно. Было развито и то и другое «довольно равно». Может быть, был некоторый акцент на зрительной памяти, но это неясно.

Когда в своих рассказах описывал в подробностях людей, то с одинаковой полнотой передавал как свои зрительные, так и слуховые от них впечатления. Передавал то, что было в отношении того или другого наиболее характерным.

В то же время, на фоне исключительного развития памяти в целом, были отдельные провалы. Так, жена сообщает:

Несмотря на свою очень хорошую память, никогда не мог точно передать ни одной цитаты. Не удавались даже стихотворные цитаты, даже пушкинские. Если нужно было что-либо цитировать (например, для лекций), всегда выписывал цитату полностью.

Не помнил своих стихов и быстро забывал их.

Приведем в заключение следующие чрезвычайно любопытные высказывания самого Б.Н. относительно механизма памяти и вообще характера восприятий, переданные нам его женой:

Говорил, что аппарат памяти у него был очень разработан. Бывал в состоянии как бы расслаивать получаемые впечатления. Подмечать виденное для настоящего и в то же время запоминать как бы «впрок», для будущего. Говорил, что восприятие окружающего у него идет многослойным образом: часть того, что воспринимал, воспринимал сознательно, а другую часть как бы подсознательно. Впоследствии, однако, мог эти подсознательные ощущения (например, как повязан галстух, поворот облака, форма куста) вызывать в сознании в процессе своей творческой деятельности. Сам сравнивал это «запоминание впрок» с фотографом, который «нащелкивает» ряд снимков на будущее, проявляемых им спустя тот или иной промежуток времени после того, как они сняты. Называл эту особенность восприятия и памяти «мой кодак».[494]

Интересно, что когда запасал описанным выше образом впечатления «впрок», то внешне выглядел очень рассеянным.

Работоспособность.

Способен был к очень длительному сосредоточению на напряженной работе. Мог работать в любых условиях, можно было громко разговаривать и т. д. Единственным необходимым условием было наличие «доброй атмосферы», или отсутствие, по его выражению, «злых ветерков», т. е. отсутствие склок, дрязг и т. д. Даже когда они его непосредственно не касались. Все же и в этих условиях мог, но только на время, делать усилие над собою и заставлять себя работать. Из физических моментов очень сильно мешали творческой работе холод и плохое освещение. Мог заставлять себя работать при плохом душевном состоянии. Одновременно заниматься несколькими делами не мог. Сразу включался в работу, «как только садился за стол», так же быстро мог выключаться из работы по ее окончании.

Работа всегда была строго рассчитана. Если не выполнял в срок, то наверстывал впоследствии. Когда было необходимо, то мог перестраивать свою работу и весь распорядок дня в зависимости от внешних обстоятельств. Во время работы внешне был необыкновенно спокойный вид, без признаков усилия даже во время самых трудных и сложных моментов работы.

Личные переживания никогда не являлись фактором, снижающим его работоспособность. Напротив, отмечается скорее тенденция усиленно работать в периоды таких напряженных состояний, связанных с личными переживаниями, даже мучительными. Эти последние как бы вызывали усиление его творческой энергии.

В качестве одной из наиболее характерных его черт отмечали свойственную ему во всем, вплоть до мелочей, аккуратность и систематичность. Об этом дают представление следующие выдержки из бесед:

Был очень точен и аккуратен. Никогда не опаздывал на лекции и заседания, хотя бы и знал на собственном опыте, что начинаются с запозданием.

Когда творил художественно, то работал с точностью и педантичностью ученого. Сам придерживался той точки зрения, что противопоставлять искусство и науку друг другу невозможно, ненормально, что одно переходит в другое.

Во время путешествий сам раскладывал свои вещи в чемодане в определенном порядке. Особенно тщательно сортировал перед отъездом необходимые ему деловые бумаги. Никогда не терял нужных бумаг (рукописи же пропадали прежде нередко).

Во всем была система. Например, когда одно лето провел в Коктебеле, то загорал по особому, им выработанному методу. Стремился достигнуть наибольшего и притом равномерного повсюду загара. Для этого выбирал в определенные часы определенные места, сообразуясь с углом падения солнечных лучей. Подставлял под их действие части тела в определенном, заранее выработанном плане.

Необычайно резко был выражен во всем его психическом складе элемент познания окружающего, который является неотъемлемой частью его творческой деятельности. Показательно в этом отношении следующее излюбленное двустишие Пушкина, до известной степени являвшееся его девизом:

Я тебя понять хочу, Темный твой язык учу.