Мозговой штурм. Детективные истории из мира неврологии

Разумеется, с особым нетерпением мы все ждем новых методов лечения. Некоторые из недавних открытий могут к ним привести. Именно в области генетики, возможно, сосредоточены самые большие надежды. Сегодня известно, что гены могут включаться и выключаться, что зависит от внешних факторов. Если бы мы могли воздействовать на них, то болезни можно было бы предотвращать. Нейропластичность тоже представляет собой большой интерес для исследователей. Поскольку мозг обладает способностью образовывать новые связи, нам необходимо научиться улучшать ее. Это может подарить шанс на выздоровление даже людям с тяжелыми мозговыми травмами.

В 2013 году стартовал проект «Человеческий мозг», в рамках которого создали 3D-атлас человеческого мозга в высоком разрешении.

Несомненно, появятся и новые хирургические процедуры. Уже в ближайшем будущем хирургия мозга может измениться до неузнаваемости. Компьютеризированные навигационные системы уже позволяют хирургам фокусироваться на очень ограниченных областях мозга, что делает операцию максимально щадящей. Однако минимально инвазивные техники, которые сейчас разрабатываются, дадут возможность оперировать, даже не вскрывая черепа. Для удаления патологии будет использоваться управляемый компьютером лазер или ультразвук, а здоровая мозговая ткань при этом останется нетронутой.

Еще больший интерес представляет развитие робототехники, в основу которой положены знания о нормальных физиологических механизмах. Мозг посылает свои сообщения с помощью электрических сигналов. Управляемые разумом протезы конечностей могут распознавать эти сигналы и позволять пользователю двигать конечностью и чувствовать ей. Видеть это в действии – настоящее чудо.

Моя работа заключается в лечении не заболеваний, а людей.

Я радуюсь, когда читаю о каждой инновации, однако мой оптимизм всегда сдержан. Каждая консультация и больничный обход возвращают меня к реальности по нескольким причинам. Большинство открытий связаны с нашим пониманием работы мозга, его развития и организации. Не стоит ждать практического применения этих открытий в скором будущем. Недостаток возможностей лечения и профилактики рассеянного склероза, эпилепсии, болезни Паркинсона, болезни Альцгеймера, аутизма, шизофрении и многих других заболеваний сильно отрезвляет.

Иногда я не могу не думать о том, что практически никак не могу помочь многим своим пациентам. Мне понадобились годы, чтобы обнаружить патологию, вызывающую приступы бега Огэст. Даже когда мне это удалось, я не смогла ее вылечить. Сегодня ей лишь немного лучше, чем когда мы только встретились. Я бы сказала, что я оказалась для нее бесполезной, хоть Огэст так и не думает. Быстрый медицинский прогресс последних двадцати лет, а также большое внимание, уделяемое заболеваниям и их лечению, заставили меня думать, что я хорошо выполняю свою работу лишь тогда, когда ставлю верный диагноз и помогаю пациенту почувствовать себя лучше. Такой результат далеко не всегда возможен при работе с заболеваниями мозга, но Рэй, Майк, Адриэнн и другие выразили мне свою благодарность за помощь, которую я им оказала. Даже если помощь была неэффективной и, быть может, ухудшила их состояние, они все равно были благодарны за старания. Это удивляет меня каждый раз, ведь я забываю, что моя работа заключается в лечении не заболеваний, а людей. Медицина – это не только героические процедуры, которые спасают жизнь. Это не просто попытки исцелить.

Прорывы в сфере медицины и новые технологии воодушевляют, однако в неврологии постановка диагноза до сих пор зависит от подробностей истории пациента, сравнения его с другими и интуиции. При изучении мозга исследователи опираются на истории пациентов не меньше, чем на любой томограф. Исторические открытия часто связаны с конкретным пациентом: Финеасом Гейджем, Таном, Генри Молисоном. Здесь ничего не изменилось. Большой мозг принадлежит одной женщине. Она жила, даже не подозревая, насколько важным окажется оставленное ею наследство. Возможно, в будущем ее имя будет таким же известным среди нейробиологов, как и все вышеперечисленные. Для всего, что нам неизвестно, найдется пациент (человек, а не его томограмма или анализ крови), который даст нам ответы.

Я учусь у своих пациентов каждый день. Многие из историй, рассказанных ими и приведенных в этой книге, сначала были для меня абсолютной загадкой. В моем учебнике по неврологии не было главы, в которой объяснялись бы странные симптомы Элеанор. Метод, который я использовала для поиска причины ее проблемы, – это клинико-анатомический анализ, описанный врачами XIX века. Слушание, наблюдение и ожидание были моими диагностическими инструментами. То, чему меня научили такие люди, как Элеанор, в меньшей степени связано с эпилепсией и анатомией мозга. Они показали мне, что такое борьба за жизнь и как продолжать жить, несмотря на все трудности.