Можно ли умереть дважды?

Надя уже заполучила материалы многих расследований, которые проводились в связи с исчезновением представительниц слабого пола. Кроме того, начала просматривать все на предмет чего-то бросавшегося в глаза. Работа по дополнению их описаниями внешности, общемедицинскими и стоматологическими картами, а также ДНК уже шла полным ходом. Пожалуй, они могли столкнуться с проблемами. Регистр ДНК охватывал всего один процент населения, зубы жертвы были идеальными, и, если им сейчас удастся найти еще какие-то ее останки, они вполне могли столь же мало дать следствию, как и ее череп. То есть на нечто, вроде татуировок, родимых пятен, врожденных дефектов или повреждений мягких тканей, возникших позднее при жизни, им вряд ли стоило рассчитывать.

— Нам надо надеяться на лучшее. Тебе кто-нибудь помогает? — спросил Бекстрём.

— Да, — кивнула Надя. — Двое новичков просто замечательные.

Разобравшись с тем, что было ближе всего его сердцу, комиссар коротко пообщался с прочими своими сотрудниками. Лишь одну из них он старательно избегал, помня о случившемся перед выходными и не желая давать ей каких-то ложных надежд.

«Ведь она, пожалуй, может заявиться в костюме аквалангиста», — подумал Бекстрём, который отныне хорошо представлял себе весь ассортимент сексуальных услуг после того, как провел соответствующее исследование в Сети.

«Наконец появилось немного времени для себя», — подумал он час спустя. Сначала заскочил в цветочный магазин на площади Санкт-Эриксплан, пока такси ждало его снаружи. Затем продолжил путь в приятный итальянский ресторан, расположенный совсем рядом с домом, чтобы потом, наконец, войти в собственную дверь ради ожидавшего его послеобеденного отдыха. Надины цветы он на всякий случай засунул в дверную ручку из опасения забыть их, когда будет возвращаться на работу.

Когда Бекстрём около шести вечера вернулся к себе в офис, Надя оказалась единственной, кто еще там оставался. Своих помощников она отправила домой. Утром ждал новый день, а лучшие результаты давала работа, выполняемая в спокойной обстановке и теми, кто привык следовать строгим правилам. Особенно если она требовала максимального внимания. По мнению Нади, в подобных случаях так называемые кавалерийские наскоки выглядели чуть ли не кощунством.

— Как отнесешься к тому, если мы устроим маленький праздник? — спросила она и улыбнулась. — И спасибо за цветы.

— Это такая мелочь, — произнес Бекстрём с наигранной скромностью. — Другое твое предложение стало приятной музыкой для моих усталых ушей.

Квашеная капуста, русская сырокопченая колбаса, соленые огурцы и новая водка, которую Надя нашла и посчитала достойной и которую Бекстрёму просто необходимо было попробовать. Отличный аперитив, прежде чем он примется за ужин.

— Водка «Березовый лес», — перевела ее название Надя и закатила глаза. — Старая добрая Россия в концентрированном виде, налитая в бутылку. Ты найдешь, кстати, еще одну неоткупоренную в ящике стола в своем кабинете, — продолжила она, наполняя стаканы им обоим. — Будь здоров, — сказала Надя по-русски и подняла свой стакан.

— Будь здоров, — с энтузиазмом повторил за ней Эверт Бекстрём и едва успел последовать ее примеру, как зазвонил его мобильник.

Глава 28

В то самое утро понедельника, когда Надя вернулась на работу, Ниеми и Фернандес на машине добрались до лагеря скаутов на острове Экерён, куда также должен был подъехать полицейский кинолог с собакой, чтобы морская полиция смогла доставить их всех на остров Уфердсён.

На пути туда Ниеми рассказывал, до чего он додумался накануне, а Фернандес кивал в знак согласия. По словам Ниеми, речь шла всего лишь о гипотезе, но ее в любом случае стоило проверить. Опять же то, что они пропустили погреб, выглядело не лучшим образом. Обычно это были капитальные сооружения с каменными стенами и крышей из толстых балок и досок в два пальца толщиной, которую потом покрывали метровым слоем земли. Их делали так, чтобы они могли выдерживать любые капризы природы продолжительное время, констатировал Ниеми, а потом поведал, что в усадьбе в Торнедалене, где он вырос, имелся такой. Если верить ходившим в семье рассказам, построил его прапрапрадед в начале девятнадцатого века. За сто пятьдесят лет до того, когда Ниеми появился на свет.

— Такой не завалит ветром и не смоет дождем, — подвел итог Ниеми.

— Я полностью с тобой согласен, — сказал Фернандес. — Хорошо бы нам найти его, поскольку тогда мы, по крайней мере, сможем забыть о нем. Но есть ведь и другие возможности.

— Конечно, — согласился Ниеми. — Я слушаю.

— Ты наверняка тоже думал об этом, — сказал Фернандес, — но давай предположим, что убитую просто бросили в канаву на острове Экерён…

— Конечно, такое возможно… — согласился Ниеми.

— И она лежала там, пока случайно пробегавшая мимо лиса не забрала с собой голову и не протащила ее пару километров по льду к себе в нору на острове Уфердсён.