Мрачно темнеющий свет

– Джим Коллинз. Он был закадычным другом плотника. Всего-то двенадцать лет. Способный парнишка. Я научил его мухлевать в карты. – Улыбка Магнуса исчезла. – Когда мы поняли, что надо бросить корабль… – Он снял амулет с ремня и протянул его мне, я взяла его. – Джим сказал, что этот амулет сделала его мать и он хотел бы, чтобы амулет вернулся к ней. Он чувствовал… Я взял его. Не знал, что еще могу сделать… Позже, когда битва закончилась, мы нашли тело Джима на песке. – Магнус содрогнулся. – Его прокусили насквозь. – Он потер лоб. – Джим был из Корнуолла. Но сколько Джимов Коллинзов живет в этом чертовом Корнуолле? Поэтому я ношу амулет с собой, чтобы отдать его матери, когда найду ее. – Лицо Магнуса окаменело, но в серых глазах светилась боль. – Я такой дурак, Хоуэл. Я думал, война кончится через месяц, как только я присоединюсь.

Он горько рассмеялся. Мне пришло в голову, что перед нами он всегда играл роль улыбчивого Магнуса.

Я схватила его за плечо:

– Магнус, умоляю тебя, не держи это в себе. Я рядом, если я нужна тебе.

С минуту мы смотрели друг на друга. Взгляд Магнуса просветлел.

– Ох, – сказал он. Это был удивленный выдох.

Мы стояли так близко, что я покраснела.

– Прости меня, – произнес он, когда я вернула ему амулет. – Жить с графом Сорроу-Филд и так уже тяжкая ноша.

– Сорроу-Фелл, – рассмеялась я.

Магнус пошел поговорить с Ди, который дремал на диване. Я внимательно за ним наблюдала. Он снова стал простым в обращении: его маска вернулась на свое место и держалась крепко.

Следующим вечером я сидела у окна в своей спальне, разглядывая пустые улицы и думая о предстоящем обучении. Горящие фонари отбрасывали танцующие тени, но на улице вплоть до рассвета никого не появится. Люди боялись высовываться по ночам, запирали двери и окна, съеживались в постелях и ждали, когда уйдет темнота. И каждый думал о том, что может наступить ночь, когда, разрывая небо, явятся монстры, плотное облако мощных лап, когтей и зубов.

Я уже собиралась лечь, когда мой взгляд привлекла темная фигура, выходящая из дома. Кто-то шел по дорожке. Человек развернулся, оглядываясь на окна, и у меня свело живот: я узнала Рука. Его волосы были убраны под шапку; ссутулив плечи и засунув руки в карманы пальто, он выскользнул за калитку.

Куда, черт побери, он направился в такой час?

Ругаясь, я схватила Кашку, накинула плащ и открыла окно. Мгновением позже я оказалась на земле. Куда бы Рук ни направился, он не пойдет туда один.

16

Рук вышел из города и направился в ничейные земли, где стояли бараки, построенные из фанеры и жестяных банок. Тут и там горели костры, вокруг которых сидели семьи: дети и взрослые. Худые блохастые собаки жалобно брехали.

Я могла бы догнать Рука и спросить, куда он идет, но чувствовала, что он ответит ложью. Никто не выскальзывает из дома в ночной тиши по каким-то совершенно безобидным делам. Когда я жила у Агриппы, каждый момент, который я могла урвать, я использовала, чтобы встретиться к Микельмасом. Что бы Рук ни задумал, я хотела знать правду.

Рук шел медленно, поглядывая по сторонам, пока внезапно не остановился. Запрокинув голову, он стал разглядывать небо. Затем бегом нырнул в узкий переулок. Это произошло так быстро, что я была застигнута врасплох.

И тут я услышала крики.

Ругаясь вполголоса, я углубилась в лабиринт самодельных домов. Меня чуть не вырвало от запаха грязи и нечистот; чтобы не испачкать юбки, я подняла их так высоко, насколько осмелилась.

Наконец я подошла к перекрестку, достаточно широкому, чтобы несколько людей могли пройти разом. Передо мной двое мужчин сцепились в драке, один из них прижимал к груди хлеб, другой пытался вырвать булку. Атакующий был сильнее, он толкнул бедолагу, и хлеб упал в грязь.

Я приготовилась пройти, но тут…

Волна тьмы набросила на вора плащ, и он исчез. Мужчина, дыша с присвистом, поднял свой хлеб и убежал.

И тут я увидела Рука, высвобождающего вора из тьмы. Он сгреб заикающегося громилу за рубаху.

– Если я еще раз увижу, как ты нападаешь на кого-то, пощады не будет. Понял? – В его голосе была свирепость, которой я никогда раньше не слышала.

Мужчина заплакал, по воздуху поплыл едкий запах мочи. Рук оттолкнул его и надвинул шапку на глаза.

– Уходи. Сейчас же.

Мужчине не потребовалось повторять дважды. Рук щелкнул пальцами, и тьма отступила, сложившись в его собственную тень, отбрасываемую луной. Я издала удивленный возглас, и Рук повернулся.

– Мисс, – опешил он. – Что вы здесь делаете?

Его глаза расширились, когда я сняла капюшон.

– Я могла бы спросить у тебя то же самое, – ответила я.

Рук застонал и потер шею, как будто я застукала его на краже пирога, а не на том, что он угрожал мужчине применением темной магии.

– Нам надо идти. Тебе не безопасно ходить по ночам по улицам. – Рук подошел, и его рука обвилась вокруг моей талии.

– Мне не безопасно? – Я разве что не ущипнула его.

– Подожди, давай мы вернемся домой, и тогда ругай меня.

Я едва различала его лицо за полями шляпы. Он поднял вверх еще и воротник, словно боялся, что его увидят. Вместе мы вернулись на более безопасные улицы.