Мрачный Жнец

– Я угадал, верно? – сказал он и попытался улыбнуться.

– Ну… – протянул аркканцлер. – Да. Да, ты угадал. – Чудакулли огляделся, думая, что добавить. – Молодец, – сказал он.

– Отличная загадка, – сказал Ветром. – Мне правда понравилось. – Он шагнул вперёд. Волшебники пытались удержать его – но с тем же успехом можно пытаться сдержать ледник.

– А теперь мне надо прилечь, – сказал он. – День был долгим.

Он проковылял вглубь здания, со скрипом прошёл по коридорам и добрался до своей комнаты. Кто-то уже, похоже, въехал в неё со своими вещами, но Сдумс решил эту проблему, просто схватив их в охапку и вышвырнув в коридор.

Затем он улёгся на кровать.

Спать… что ж, он устал. Неплохо для начала. Но чтобы спать, надо было перестать контролировать себя, а он ещё не был уверен, что всё в организме работает как надо.

По правде говоря, а нужно ли ему вообще спать? Он мёртв, в конце концов. А это всё равно, что спать, только поглубже. Говорят, смерть похожа на сон, вот только у тебя что-нибудь может сгнить и отвалиться, если не следить за телом.

Чем там полагается заниматься во сне? Видеть сны… во снах вроде бы упорядочиваются воспоминания? С чего начать?

Он уставился в потолок.

– Никогда не думал, что быть мёртвым так утомительно, – сказал он вслух.

Через некоторое время слабый, но назойливый скрип вынудил его обернуться.

Над камином висел узорный канделябр, прикованный к кольцу в стене. Сдумс так привык к этому предмету обстановки, что не разглядывал его уже пятьдесят лет.

А теперь он отвинчивался. Он медленно поворачивался вокруг своей оси, издавая скрип при каждом обороте. После полудюжины оборотов он вывалился и с лязгом упал на пол.

Необъяснимые феномены сами по себе не редкость в Плоском мире[7]. Но как правило, в них чуть больше смысла или они поинтереснее.

Всё остальное как будто не двигалось. Ветром расслабился и вернулся к перебиранию воспоминаний. В них оказалось много такого, о чём он ранее абсолютно забыл.

Снаружи коротко пошептались, а затем дверь распахнулась…

– Хватай за ноги! За ноги хватай!

– Держите его руки!

Ветром попытался сесть.

– Ой, привет, народ, – сказал он. – В чём дело?

Аркканцлер встал в ногах его кровати, поковырялся в мешочке и достал крупный тяжёлый предмет. Поднял его на весу.

– А-га! – воскликнул он.

Ветром пригляделся.

– И что? – уточнил он.

– А-га

… – повторил аркканцлер, уже не столь уверенно.

– Это… обоюдоострый топорик, символ культа Слепого Ио, – вспомнил Ветром.

Аркканцлер недоумённо поглядел на него.

– Ну да, – сказал он, – угадал. – Он бросил символ через плечо, чуть не отрубив при этом ухо декану, и снова порылся в мешке.

– А-га!

– Отличный образец Мистического Зуба Оффлера, бога-крокодила, – ответил Сдумс.

– А-га!

– А это… дайте погляжу поближе… точно, это пара священных Летящих Уток Ордпора Безвкусного. Слушайте, а это весело!

– А-га…

– А это… нет, не подсказывайте, не подсказывайте… священный лин-лон зловещего культа Сутти, угадал?

– А-га?

– Кажется, одна из трёхглавых рыб Очудноземского культа трёхглавых рыб.

– Мы выглядим как полные чудаки, – вздохнул аркканцлер и отбросил рыбу.

Волшебники поникли. Оказалось, что святыни не так уж надёжно защищали от нежити.

– Простите, если разочаровал, – сказал Ветром.

Декана вдруг осенило.

– Солнечный свет! – воскликнул он. – Это сработает!

– Хватай штору!

– Вторую тоже!

– Раз, два, три… давай!

Ветром Сдумс заморгал, когда комнату залило солнце.

Волшебники затаили дыхание.

– Извините, – сказал он. – Похоже, и это не сработало.

Они снова поникли.

– Ты совсем ничего не чувствуешь? – спросил Чудакулли.

– Не тянет, например, обратиться в прах и развеяться по ветру? – уточнил с надеждой главный философ.

– Ну, когда я долго загораю, у меня нос шелушится, – сказал Ветром. – Даже не знаю, считается это или нет. – Он попытался улыбнуться.

Волшебники переглянулись и пожали плечами.

– На выход, – скомандовал аркканцлер. Толпа поспешила наружу, Чудакулли за ней. В дверях он остановился и погрозил Ветрому пальцем.

– Подобное упрямство, Сдумс, тебе даром не пройдёт, – сказал он и захлопнул за собой дверь.

Через несколько мгновений четыре болта, на которых держалась ручка двери, очень медленно открутились. Затем они взлетели под потолок, покружили там по орбите какое-то время и упали.

Ветром поразмыслил об этом.

Воспоминаний у него было полным-полно. Сто тридцать лет одних воспоминаний. При жизни он не мог вспомнить даже сотую долю из них, но теперь, после смерти, его стройную, сияющую нить мыслей ничто больше не захламляло, и он обнаружил, что всё это ещё при нём. Всё, что он когда-либо читал, видел, слышал. Всё было тут, разложено по полочкам. Ничто не забыто. Всё на местах.

Три необъяснимых феномена за сутки. Четыре, если считать его собственную не-жизнь. Вот это поистине необъяснимо.

Это требовало объяснения.

Но это больше не его проблема. Всё на свете больше не его проблема.

Волшебники сгрудились за дверью спальни Сдумса.

– Всё принесли? – спросил Чудакулли.

– Почему обслуга не может этим заняться? – проворчал главный философ. – Это недостойно нас.