Мститель

– Господин Шекспир, вам будет приятно узнать, что вы мне очень нравитесь, несмотря на вашу грубость.

– Но от вас мне нужны сведения, а не постельные утехи.

– Мне есть что вам сообщить, а что вы предложите мне?

– Ну, мои деньги вам определенно не нужны.

– Тогда окажите мне услугу.

– А за эту услугу вы расскажете, где Элеонора Дэйр?

– Нет, господин Шекспир, но я нашла сына ее супруга Анания. Мальчика зовут Джон Дэйр, и он находится на попечении своего дяди, Фоксли Дэйра, брата Анания. Мальчик не поехал в Новый Свет со своим овдовевшим отцом и его новой молодой женой. Ну как, хорошие сведения?

– Возможно. Все зависит от того, виделась ли с ними Элеонора. Расскажите мне, что знаете.

Старлинг широко улыбнулась, довольная тем, что разузнала.

– Вы можете поговорить с господином Фоксли Дэйром сами, сейчас он стоит у позорного столба менее чем в паре фарлонгов отсюда, на углу Клок и Сент-Магнус-Кросс.

– В чем его обвиняют?

– В содомии с гусыней. Его приговорили к семи часам стояния у позорного столба, он там с восьми утра, ему придется несладко на такой-то жаре. Возьмите с собой флягу с элем: дадите ему промочить пересохшее горло, и он расскажет вам все, что пожелаете, даже как звали ту гусыню. Похоже, Фоксли Дэйр хорошо знаком проституткам Саутуарка, он их завсегдатай, так я о нем и узнала. Все пытается набить себе цену, рассказывая, что скоро брата Анания признают умершим и он унаследует его собственность как законный опекун племянника.

Появилась служанка и принесла поднос с едой для Шекспира. Он жадно набросился на сельдь, слизывая жир с пальцев и впиваясь зубами в кусок свежего белого хлеба.

– Вы будто несколько дней не ели, господин Шекспир.

– Так вкусно давно не ел, это точно. Еще один вопрос, госпожа Дэй…

– Да?

– Вы слышали о женщине, которую зовут леди Ле Нев – Корделия Ле Нев? Полагаю, у нее есть некое прошлое, о котором мне хотелось бы узнать.

– Это имя я слышу впервые, господин Шекспир, но разузнаю в Саутуарке, что смогу. А вы будете должны мне еще одну услугу!

Фоксли Дэйр был мужчиной с большим аппетитом. С таким огромным брюхом стоять у позорного столба ему было гораздо тяжелее, чем человеку более стройного телосложения. На помосте, с зажатыми в отверстиях деревянной рамы руками и головой Фоксли простоял уже почти четыре часа, и оставалось еще чуть более трех. Его брюхо было плотно прижато к деревянной раме, а ноги отставлены назад на шесть дюймов, отчего спина и шея Фоксли нестерпимо болели. Боль в зажатой в отверстии шее вызывала настоящую агонию. Кроме того, полуденное солнце жгло так, что его руки и лицо покрылись волдырями, а это грозило и вовсе его прикончить. Прикрепленная к деревянной раме табличка гласила: «Поимел гусыню без обещания жениться». Вокруг собралась толпа из сотни или более зевак, с удовольствием наблюдавших за его мучениями и унижением, смеявшихся над ним, выкрикивавших оскорбления и шуточки, швырявших в него лошадиный навоз, тухлые яйца и подворачивающиеся под руку камни.

Когда подошел Шекспир, солнце нещадно жгло лицо Фоксли, и вероятность, что он может умереть, была весьма велика.

Помощник шерифа стоял рядом с приговоренным, защищая его от чрезмерного выражения неудовольствия толпы.

– Дамы и господа, не бросайте большие камни, – то и дело выкрикивал он, поднимая палец. – Если камень крупнее моего большого пальца, то я запрещаю его бросать, ибо осужденного не к смерти приговорили.

Толпа загалдела еще громче и забросала Фоксли очередной порцией навоза.

Из толпы вышла женщина с уткой в руках, которую она только что купила на рынке, и вытянула руки с птицей так, что клюв утки оказался прямо напротив носа Фоксли Дэйра.

– Поцелуй нас, ну поцелуй, – произнесла женщина, голосом подражая утиному кряканью. Утка забила крыльями, испражнилась на платье своей хозяйки, и толпа взревела от хохота.

Пораженный представшим его глазам зрелищем, Шекспир подошел к помощнику шерифа.

– Я бы хотел поговорить с осужденным. Я здесь по приказу графа Эссекса.

Впечатленный услышанным, а также врученным ему шестипенсовиком, помощник шерифа позволил Шекспиру подойти к деревянной раме поближе. Оказавшись с Фоксли Дэйром лицом к лицу, Шекспир подумал, что теперь его собственный затылок может оказаться новой интересной мишенью для галдящей толпы.

– Господин Дэйр, меня зовут Джон Шекспир. Мне необходимо поговорить с вами.

Глаза осужденного были закрыты, забрызганное грязью лицо покраснело от солнечного ожога. Раскрыв рот, Дэйр хрипло и часто дышал, словно запыхавшаяся от бега собака. У Шекспира с собой была фляга с элем. Он налил небольшое количество в ладонь и поднес ко рту Фоксли.

– Вот, выпейте.

Фоксли коснулся жидкости совершенно сухим, покрытым коркой языком. Сначала медленно, затем все более торопливо он вылакал эль, словно кот молоко. Шекспир несколько раз подливал в ладонь новые порции, пока Дэйр не выпил достаточное количество.

– Теперь вы можете говорить?

– Мне нужна шляпа. Пожалуйста, прикройте меня вашей шляпой или шейным платком.

Шекспир снял свою фетровую шляпу и, как смог, нахлобучил ее на голову Фоксли, прикрыв ему лоб, уши и нос.