Мстительная волшебница

— Байрам-эфенди… За что прогнали предыдущего кладовщика?

— За то, что таскал домой всякую всячину.

— На самом деле таскал?

— Я лично сам не видел, люди говорили.

— Господин главврач так сразу и прогнал?

— Он шутить не любит.

— Значит, сразу!

— Конечно, сразу. Такого, как наш главврач, второго не сыщешь. Раз глянет — все по глазам прочтет.

— Но Байрам-эфенди, скоро два месяца, как я здесь работаю. Вы все видите, разве я уношу отсюда хоть что-нибудь? Каждый раз, когда иду с работы, останавливаюсь возле сторожа, беседую с ним — пусть видит, что я ничего не уношу.

— А что случилось-то?

Муаммер рассказал. Но привратник Байрам, решив, что дыма без огня не бывает, направился к сторожу:

— Известно тебе, что и новый кладовщик не чист на руку?

— Как так? — удивился сторож.

— Да вот, говорят, таскает домой всякую всячину.

— В самом деле, Байрам?

— Клянусь честью… На тебя ссылается. Как будто каждый вечер останавливается, разговаривает с тобой. Правда это?

— А что у меня с ним общего? — заволновался сторож. — Мне-то что? Постой-ка, Байрам, этот самый завхоз вчера пулей пронесся через ворота. Если главврач спросит, скажу. Не сын же он моего отца!

Привратник застал Муаммера перед дверьми кабинета главного врача. Муаммер в волнении кусал ногти.

— Почему не заходишь? — обратился к нему привратник.

— Говоришь, значит, очень сердит.

— Очень, — ответил привратник, улыбаясь в усы. — Тот, что до тебя работал, был напуган точно так же. Мало вам зарплаты, что ли? Зачем на чужое добро зариться?

— Ложь! Ей богу, ложь, клянусь Аллахом, ложь, — стонал Муаммер.

— Тогда почему же ты вчера вечером пулей пронесся через ворота?

— Я? Кто сказал?

— Сторож Хедаят. Если, сказал Хедаят, главврач спросит, — скажу. Хедаят честный человек, не потому говорю, что он мой земляк… — и привратник вошел в кабинет главного врача.

— Кастелян пришел, — доложил он, — дрожит как осиновый лист. Тоже вроде предыдущего. Говорят, предателя можно узнать сразу — господь бог запечатлевает на их лицах все прегрешения.

— Что ты хочешь сказать? — спросил главврач, снимая очки.

— Ничего. To-есть, с одной стороны, они делают свое дело, а с другой…

— Что с другой?

— Сторож Хедаят говорит, если главврач позовет, — скажу. Оказывается, вчера он пулей пронесся через ворота.

— Кто?

— Хедаят честный парень. Не потому, что он мой земляк, но такого, как Хедаят, нет!

— Значит, этот такой же, как и тот?!

— Ему самому лучше знать, бей.

— Позови его ко мне!

Муаммер вошел ни жив ни мертв. В него вселяли страх воспоминания о принизывающей насквозь ночной непогоде, о запавших глазах сына. Он подошел к столу главного врача. Руки и ноги дрожали, в глазах — испуг.

— Что делать с такими, как вы, кастелян? Как нам покончить с воровством? Почему вы не можете довольствоваться своей зарплатой?

Муаммеру показалось, что его ударили хлыстом, и только он пришел в себя, как услышал слова главного врача:

— Твой предшественник говорил точно так же, — едва встав из-за стола, главврач приказал вошедшей старшей сестре: Скажи управляющему, чтобы отстранил его от работы.

— Хорошо, эфенди, — ответила сестра.

— Ну, а ты ступай.

Насквозь пронизывающая ночная непогода, стоптанные ботинки, глубоко запавшие глаза сына, темные улицы…

Глухой переулок

•

Мгновение — и улицу огласили крики женщин:

— Что такое?.. Что случилось?

— Не спрашивай, сестрица, женщина одна…

— Из бедных. Разутая, раздетая…

— Ну?!

— Рожает, говорят.

— Где?!

— В Глухом переулке…

…Женщина наконец добрела до лачуги, что в начале Глухого переулка. Глаза навыкат, на лице — страдание. Упала на колени, обхватила руками живот, застонала.

Поодаль стояла четырехлетняя девочка, и огромные синие глаза ее смотрели на мать.

— Боже милостивый!.. — стонала женщина.

Девочка беспомощно огляделась вокруг. Высокие стены домов… Широкая улица… По улице бегут две кошки.

Женщина не выдержала боли, припала лицом к земле.

Девочка в ужасе закричала:

— Мамочка!!

Женщина не ответила. Девочка снова огляделась. Женщина приподнялась — схватки стихли, встала, вошла в лачугу и упала на тонкий тюфяк. Она знала, что схватки повторятся, станут еще сильнее.

Девочка стояла у двери.

— Мамочка!

Женщина горько улыбнулась.

— Жди там, дитя мое. Сейчас придет тетя.

Схватки возобновились, и женщина со стоном повалилась на тюфяк.

Девочка вдруг заметила тени, скользящие по комнате. Ей казалось, что летают мыши или черные жуки и их много, много… девочка испугалась и снова окликнула мать.

Женщина приподняла голову.

— Не уходи, тетя вот-вот придет.

— Хорошо, мамочка!

В лачуге стемнело, черных жуков стало еще больше… Женщина опять почувствовала боль.

…На улице появилась крупная, широкоплечая бабка-повитуха:

— Есть муж, нет мужа… эту болтовню приберегите для загробной жизни, а сейчас лучше несите что-нибудь.

— Жаль человека!

— Кто знает, от кого нажила… — начала было жена комиссионера.

— От кого бы ни нажила, дорогая. И она человек… — обрезала повитуха.

— А я ничего не говорю.

— Соринку в чужом глазу заметить легко, дорогая, а вот…

— …в своем некоторые и бревна не видят, — заключила жена шофера, которая давно была в ссоре с женой комиссионера.