Мучимые ересями

Это была самая страшная мысль из всех, ибо она была чревата ужасными последствиями других мыслей, других решений, маячивших не только перед сэром Виком Лакиром, но и перед каждым живущим на свете мужчиной и женщиной. Когда он увидел, как петли были надеты на шеи сопротивляющихся людей, стоящих на верхней палубе КЕВ «Разрушитель», он понял, что видит семя, из которого могут прорасти все остальные мысли и решения. Эти казни были объявлением о том, что люди будут отвечать, как люди за свои действия, что тем, кто призывал к убийству, кто пытал и сжигал во «имя Бога», больше не будет позволено скрываться за своим статусом священника. Это и была настоящая латная перчатка, которую Черисийская Империя решила бросить к ногам Церкви Господа Ожидающего.

Последняя петля обвилась вокруг шеи последнего осуждённого и затянулась. Двое священников на палубе «Разрушителя» отчаянно метались из стороны в сторону, словно надеялись каким-то образом освободиться от своих грубых пеньковых удавок, и потребовалось по паре морских пехотинцев на каждого, чтобы удержать их на ногах, когда барабаны издали последний громовой рёв и наконец смолкли.

Лакир услышал, как один из осуждённых инквизиторов всё ещё что-то бормотал, умоляя, но большинство других стояли молча, как будто они больше не могли говорить, или как будто они наконец поняли, что ничто из того, что они могли бы сказать, не могло изменить того, что должно было произойти.

Барон Каменного Пика смотрел на них с кормовой палубы «Разрушителя», и его лицо было твёрдым, а глаза мрачными.

— Вы обвиняетесь на основании ваши собственных слов, ваших собственных письменных отчётов и сообщений, в подстрекательстве к убийству мужчин… женщин и детей. Бог знает, даже если мы не знаем, какие ещё злодеяния вы могли совершить, сколько ещё крови могло запятнать ваши руки, на службе этому человекообразному развращению, которое носит мантию Великого Инквизитора. Но вы сами признали себя виновными в тех убийствах, которые совершили здесь, и этого более чем достаточно.

— Богохульник! — закричал Грейвир, и в его голосе смешались ярость и страх. — Ты и вся твоя поганая «империя» будете вечно гореть в Аду за то, что пролили кровь священников самого Господа!

— Кто-то может гореть в Аду за пролитие невинной крови, — холодно сказал Каменный Пик. — Что касается меня, то я предстану перед Божьим судом, не боясь, что кровь на моих руках обличит меня в Его глазах. Можешь ли ты сказать то же самое, «священник»?

— Да! — «Голос Грейвира был полон страсти, но в нём, в тембре его голоса, было скрыто что-то ещё», — подумал Лакир. — «Нотка страха, дрожь перед чем-то большим, чем ужас надвигающейся смерти. По крайней мере, какой-то лёгкий проблеск… неуверенности, от того, что он оказался на пороге смерти. Что он и другие инквизиторы обнаружат, когда столкнутся лицом к лицу с жертвами Инквизиции»?

— Тогда желаю тебе получить удовольствие от твоей уверенности, — твёрдым как железо голосом сказал Грейвиру Каменный Пик и резко кивнул матросам, которые следили за концами верёвок.

— Привести приговор в исполнение, — сказал он.

.II.

Каюта Мерлина Атравеса,

КЕВ «Императрица Черисийская»,

Чизхольмское море

«Сержант Сихемпер — прирождённый стрелок», — решил Мерлин Атравес, наблюдая как личный оруженосец императрицы Шарлиен тренируется в стрельбе из пистолета.

«Так же, как», — подумал он иронично, — «и сама Шарлиен! Что не очень-то по-женски с её стороны, я полагаю». — Он беззвучно рассмеялся. — «С другой стороны у этой леди есть свой собственный стиль, не так ли»?

Если бы кто-нибудь случайно заглянул в маленькую, тесную каюту Мерлина на борту КЕВ «Императрица Черисийская», он, несомненно, решил бы, что Мерлин спит. В конце концов, на борту флагмана флота прошло уже два часа после захода солнца, хотя дома, в Теллесберге, оставалось ещё несколько часов светлого времени суток. Возможно, это было немного рано, но капитан Атравес нёс утреннюю вахту за спиной императора Кайлеба, так что для него было разумным лечь спать как можно раньше, и в данный момент он лежал, вытянувшись в похожей на ящик койке, подвешенной к потолку, мягко покачиваясь в такт движению корабля, с закрытыми глазами, глубоко и ровно дыша. За исключением, конечно, того, что, как бы это ни выглядело, на самом деле он вообще не дышал. Личность, известная как Мерлин Атравес, не делала этого последние примерно девятьсот лет. Мёртвые женщины, в конце концов, так не делают, и ПИКА не нужно было делать ничего подобного.