Мудрость любви

С этого дня Ирис стала самой внимательной сиделкой. Весь мир перестал для неё существовать, кроме её несчастной лошади. Но как выяснилось, и в мире не осталось никого, кому она, Ирис, была нужна и интересна. Никто не подходил к ней, никто ни о чём не спрашивал, никому не было дела до того, как она живёт. Ирис это задевало. Ей было больно чувствовать себя такой одинокой на свете. И чем более одинокой она себя чувствовала, тем горячее привязывалась к коню. Ей было страшно представить, что она может потерять его. А Ураган дышал со свистом и смотрел на неё тусклым, подёрнутым синевой глазом.

Ирис рвала для него самую мягкую траву, приносила ключевую воду, она чистила его, сама убирала конюшню и проветривала её.

– Вот увидишь, – шептала она, обняв Урагана, – скоро мы поскачем с тобой в поля, ты будешь дышать душистым, сладким воздухом. Ты ведь хочешь снова бегать быстрее ветра?

Как можно выхаживать больного? Только любовью. Чтобы говорить с Ураганом, чтобы быть с ним изо дня в день, Ирис понадобилось то терпение, которое даёт только любовь, только настоящая привязанность. Разные картины стали всплывать в голове у Ирис. Всё чаще вспоминала она своих родителей. Мать, которая сидела у её изголовья, когда она болела. Ирис забыла обо всём этом, но вдруг увидела лампу, прикрытую платком, почувствовала прохладную руку матери на своём лбу, услышала её голос, который читал ей сказку. Да, мама так и сидела возле её постели, когда она болела. Ирис вспомнила, как мать звала её ужинать, как шила ей платья. «Как же она любила меня! – вдруг удивилась Ирис. – Сколько тратила сил, заботясь обо мне. А я её не замечала. Всё будто делалось само собой. А отец? Отец, пока был здоров, много работал, часто бывал в разъездах по фазендам, но, когда приезжал, непременно привозил мне какой–нибудь подарок, что-то неожиданное, любопытное: птичье гнездо, красивый камень. Это значит, что в своих путешествиях он беспрестанно думал обо мне, смотрел вокруг моими глазами, искал, что могло бы быть мне интересно! – вдруг догадалась Ирис. – Почему же я не заметила их любви? Почему позволила им уйти? Почему не ухаживала, как за Ураганом?» Боль и страдание коснулись сердца Ирис. Теперь она чувствовала себя не только одинокой, но и виноватой в том, что осталась одна.

«Я не нуждалась в них, убегала, и они ослабели от забот и трудов и умерли», – повторяла она, и слёзы подступали у неё к глазам, пока не полились нескончаемым потоком. Она плакала и никак не могла остановиться. Ей было жаль себя, а главное, своих родителей.

– Простите меня, простите, – шептала она им.

Вечером, когда её никто не мог увидеть, она брала в конюшне какую-нибудь лошадь и отправлялась проехаться, ей необходимы были движение, веяние ветра, шелест листьев. Она не торопила лошадь, та шла шагом, и однажды к ней присоединились ещё два всадника, и Ирис без всякого страха признала в них своих отца и мать.

– Вы простили меня? – спросила она. – Вы ко мне вернулись?

– Мы всегда были с тобой, – отвечала мать. – Только ты нас не замечала, потому что мы не были тебе нужны. Но теперь ты просишь у нас помощи, и мы готовы помочь тебе, доченька!

Ирис снова заплакала, так она была счастлива оттого, что не одна на этом свете.        

– Если ты будешь любить других, то никогда не будешь одинокой, – словно прочитав мысли Ирис, сказала мать, а отец только одобрительно кивал каждому её слову. – Видишь, мы при жизни любили друг друга и не разлучились и после смерти. Одиночество – это когда думаешь только о себе. Тогда ты и остаёшься одна. Ведь ты же никого к себе не подпускаешь, видишь только себя, чувствуешь только себя, вот ты и одна на свете. А когда любишь... – мать тихонько засмеялась, – когда любишь, ты всё время видишь своих любимых – близко ли они, далеко ли, они всегда с тобой. Ты беспокоишься о них, ты им мысленно помогаешь, распутываешь их проблемы, и ты никогда не одна.

– Неужели это так просто? – поразилась Ирис.

– Очень просто, – отвечала мать, – только нужно не жалеть себя и отдать другим своё сердце.

– Но разве я не люблю Педру? – спросила Ирис. – Я же только о нём и думаю.

Мать снова тихонько засмеялась:

– Да, ты думаешь о нём, это правда. Но думаешь о нём не с любовью. Ты же злишься на него. Постоянно в чём-то винишь его. Всё делаешь ему наперекор. Ты охотишься за ним, как за добычей. Хочешь поймать, запереть в клетку и хвастаться перед всеми: видали, какого я поймала? Вам не удалось, а мне удалось. Я – самая удачливая из охотниц. Тебе хочется восторжествовать над теми, к кому он привязан, и над ним тоже.

Ирис опустила голову, ей нечего было возразить.

– Когда в твоём сердце вспыхнет великое сострадание и желание делать добро другим, тогда это будет любовью. Мы молимся за тебя, доченька, и вот увидишь, Господь тебе поможет.

С этих пор Ирис с нетерпением ждала вечера, чтобы отправиться на прогулку. Иногда всадники сразу присоединялись к ней, иногда вообще не приезжали, иногда она разговаривала с отцом или матерью, иногда они все втроём ехали молча.