Муха и сбежавшая мумия

Задрав голову, Маша недолго побродила между деревьев и нашла подходящую для засады развилку на сосне. Судя по всему, здесь и пряталась Розка, причем не раз — кора в развилке была отполирована штанами. У таких засад есть недостаток: когда сидишь на толстом дереве, не видишь, что творится по ту сторону ствола. Если бы Маша знала это место раньше, то ей ничего не стоило бы подобраться к Розке. Надо было пробежаться по сектору, поглядеть, где что, но теперь поздно: игра началась, не просить же перемирия.

Вдалеке над кустами вспорхнули воробьи, сразу три, — значит, не случайность, их спугнули. Громко хлестнула ветка, отогнутая чьей-то неловкой рукой. Ага, Розка! Перебегая от дерева к дереву, Маша стала заходить ей во фланг. В траве попадались высохшие сучья, и приходилось порхать между ними на цыпочках, чтобы не выдать себя треском. А у Розки валежник хрустел под ногами, кусты раскачивались. Слабый противник. Маша наметила точку перехвата: небольшую полянку. Как только Розка выйдет на открытое место… Нет, она догадалась обойти полянку — и правильно, да только пошла влево, как раз под Машин выстрел. Тут просто невезение: пошла бы Розка вправо, и Маше пришлось бы бежать за ней вокруг полянки. А так она дождалась, когда над кустами покажется голова, и два раза выстрелила, целясь в стекло маски, как Розка — ей.

Пок! Пок! «Спайдер» бил поглуше, чем Розкин «минимаг». Шарики попали чуть ниже стекла, туда, где у маски решетка, чтобы дышать. Конечно, Розка глотнула брызнувшей сквозь щели краски. Маше самой сколько раз так попадало. Эта краска пищевая, такой красят леденцы, но все равно неприятно.

— Баклан ты, Толик! — срывая маску и отплевываясь, завопил подстреленный.

Вот именно, подстреленный, а не подстреленная.

Мальчишка!

Маша отступила за дерево и побежала.

— Я тебя узнал! — кричал мальчишка. Узнал, как же.

Она мчалась, не выбирая дороги. Вдруг мальчишка погонится за «Толиком»? Объясняй ему потом, что не нарочно его подстрелила. Сучья под ногами трещали, как ружейные залпы. Маша не расслышала Розкиных выстрелов и удивилась, когда что-то слабо ударило ее в грудь и на камуфляже расцвела желтая клякса.

Два — ноль.

Самое обидное — то, что Маша и теперь не заметила Розку. Торжествующий смешок, шорох листвы — и все. Сгоряча она кинулась в погоню, хотя знала, что может нарваться на засаду.

Впереди шевелилась ветка, словно кто-то ворочался в кустах. Маша подбежала, вскидывая авто-' мат… Что такое? На ветке, как маятник, раскачивалась тяжеленькая стеклянная бутылка от кока-колы, наскоро привязанная куском бечевки. Ловушка! Маша бросилась на землю, перекатилась и залегла за деревом.

Динь-пок! Динь-пок! — по спине. Третий шарик Розка выпустила в ствол дерева, и он лопнул у Маши перед носом, брызнув желтой краской на стекло маски. Это был не промах. Это было издевательство: мол, тебе не видно, что там в спину попало, так погляди.

Три — ноль. А ведь игра только началась!

Продолжение было не лучше. Розка знала сектор вдоль и поперек, ловко пряталась и подстрелила Машу восемь раз подряд. Но через час Маша запомнила все места ее засад и облюбовала свои. Счет быстро сравнялся, и она стала гонять Розку по всему сектору, потому что лучше стреляла.

От краски обе пожелтели с головы до ног. В фургончике у входа купили зеленых шариков и еще через час позеленели. Потом пришли Розкины знакомые. Чтобы не путать старые раны с новыми, купили красных шариков, сыграли со знакомыми двое на двое и покраснели.

Шариков других цветов в фургончике не оказалось, и пришлось вернуться к желтым. Это было даже хорошо, потому что стало темнеть, и все цвета, кроме желтого, плохо различались.

Домой возвращались в сумерках.

— Не евши, не пивши, — ворчала Розка. — Заставляли нас, что ли?

Маша ленилась пошевелить языком. Во рту было сухо, как в пустыне, коленки тряслись от усталости.

Мимо будки охранника у ворот они проскользнули, низко пригнувшись, перебежали через двор и нырнули в двери миллионерского дома. Тут их заметил приятель Вадика Сашок и сказал серьезным го-юсом:

— А я невесту для Кеши ищу. Такой же расцветки, как вы.

Потрясенный Кеша хлопал крыльями и орал:

— Порву, как бобик грелку!

По сравнению с Машей и Розкой он выглядел серым, как воробышек, и очень из-за этого волновался.

Брошенный в одиночестве пудель нагадил в прихожей. Он кинулся Розке на руки, стал жаловаться и лизаться, и его пепельная шерстка превратилась в серо-буро-малиновую. Пудель застыдился и убежал прятаться. Потом его нашли под шкафом в библиотеке. А Маша и Розка, сбросив комбинезоны у двери, разбрелись по ванным. У Розки на шее отпечаталась полоса от затекшей за шиворот краски. Маша, наверное, выглядела не лучше.

Она встала под душ и долго смотрела, как в сток убегает разноцветная вода. Смыв краску, Маша напустила в ванную воды с розовой душистой пеной и растянулась во весь рост. Каждый кусочек тела приятно ныл. «Вот это и есть простое человеческое счастье, — подумала Маша. — Сейчас еще поем…»

Пришла странно тихая Розка в халате, с замотанной полотенцем головой, и спросила:

— Маш, а что у тебя был за кофе?