Муха Ukraine (сборник)

Очередь в паспортный стол, крохотную, метров в 10 комнатенку, тянется вдоль всего коридора В… го отделения милиции.

Стоять в духоте, никак не входит в мои планы. Уж лучше штраф на границе!

И тут я вижу Тамару Кокову, в самом хвосте очереди. Ура! Это моя одноклассница. Живет сейчас в Екатеринбурге!

Ну, ясен перец, почему Тамара здесь! Разумеется, у нее просрочены все сроки законного пребывания в Казахстане.

Тамара и собранность – это антонимы. Тамару ее мама послала как-то за сметаной. Гости были на пороге. Сметана нужна была в салат. Мать дала бидончик, деньги. Велела пулей нестись в магазин.

Тамара пришла поздно вечером. И принесла вместо сметаны кукурузные палочки.

Мы обнимаемся с Тамарой. Эмоции переполняют нас. Находиться в очереди уже не так скучно.

– Ничего себе! Это, что здесь? Все гости славного города В…? Все спешат зарегистрироваться? Народ боится штрафа! – Начинаю я куражиться.

В безмолвной, унылой толпе оживились. – А кто здесь первый платить штраф?

Мы с Томкой полезли вперед.

Мягко расталкивая людей и, не переставая извиняться. В середине очереди мы застряли. Ни назад. Ни вперед.

– Какая красивая женщина! – Раздается над ухом.

Я оглядываюсь.

Рядом со мной стоит парень. Темные волосы, зеленые глаза, мужественное лицо. Глаза его смеются и такие таинственные. Это был он, Антонио Бандерас, укладчик асфальта.

– Какой интересный мальчик! – Подыгрываю я.

Толпа прижала нас друг к другу. И не хотела отпускать. Я вновь оказалась в объятиях этого красавца.

– Меня зовут Саша.

– А меня Мария.

– Откуда ты?

– Из Киева. А ты местный?

– Да.

– Ты здесь зачем?

– Паспорт новый хочу получить.

– А старый где? Потерял?

– Нет. Его у меня и не было.

– Как не было? А как ты жил без паспорта?

– Старый, еще ССС-ровский вовремя не поменял.

– Как? Ну, ты ископаемое! Австралопитек. Сколько тебе лет?

– 28.

– Ты для нас уже старый, – шучу я, убирая его руки.

– Девчонки, а пойдемте пивка выпьем пока здесь очередь.

– Хорошая идея! Только, как отсюда выйти!

Теперь уже втроем, мягко расталкивая толпу, мы выбираемся на свежий воздух.

Когда мы протиснулись к выходу, я заметила, что новый знакомый слегка хромает на одну ногу.

– Что с ногой? Деловито спрашиваю я.

– А! Это пожар.

– Ты горел?

– Нет. Тушил. Пожарным работал. Потом комиссовали.

– И что теперь делать?

– Ничего. И так сойдет. Я уже привык.

Мы зашли в гастроном. Наш новый друг взял бутылку водки, колбасы, шоколадных конфет.

Мы с Томкой решили в долгу не оставаться. Купили бананов и винограда. Со всем этим богатством мы разместились на берегу реки Ишим, на зеленой траве.

Через пару минут мы уже общались легко и непринужденно, будто знали друг друга много лет.

Саша оказался очень хорошим парнем. Умным и даже начитанным. Несмотря на род своей деятельности «Мастера и Маргариту», «Войну и мир» читал.

Мне с ним было легко и комфортно. Я чувствовала его родственную душу.

Меня к нему катастрофически тянуло. Возможно, это была защитная реакция на предательство мужа.

Мы сидели, тесно прижавшись друг к другу. Он несколько раз ткнулся губами мне в ухо, щеку. Наши биополя, видимо, хорошо совмещались.

А, может, во всем виновата моя личная драма? Или водка, которой я впервые в жизни заливала горе!

Клин клином вышибают! Народная мудрость! Как народ, однако, прав!

– Поедешь со мной в Киев?

– Поеду.

У меня отлегло от души. Стало тепло и спокойно. Там 25 лет! Здесь 28!

Но, в моем случае это уже высший пилотаж.

Надо придумать ему новое имя. Саша – не подходит. Так зовут моего мужа-предателя.

С ним мы уже не расставались. Не могли. И не хотели.

Утром он ходил на работу. На дорогу. Кидать асфальт лопатой.

А вечером ко мне, домой.

Он был замечательным. Не многословный, мужественный, честный. Ко мне у него были самые искренние чувства. Я это видела.

Моя интуиция меня редко подводит. Но все же не мешало бы и здраво мыслить.

А то дорвалась девушка вдали от дома и мужа.

Впрочем, какого мужа? Мужа у меня, кажется, уже нет. Его у меня увели, перед носом. Как бычка за веревочку.

Когда мой Бандерас ушел на работу, я решила навести о нем справки.

Вызвала Томку, мы взяли такси и вместе с ней поехали к дому, где жил Саша.

Я осталась в машине. А Томка отправилась на разведку к тете Фене, соседке моего нового друга.

– Главное, узнай насчет наркотиков. Мало ли!

– Да, не придумывай! По нему же видно!

– И запиши все!

Тамара отсутствовала минут двадцать. Потом показалась. Села важно в машину, с чувством исполненного долга и начала шарить по карманам.

– Тьфу ты! Куда я задевала этот листок.

– Какой листок? Ах, да! Может, ты его там и забыла?

– Может. Я схожу.

– Не надо. Вспоминай.

– Да, я не помню.

С калитки вышла тетя Феня. Я нырнула под сидение, вжавшись в салон машины.

Феня протянула Тамаре исписанный листок.

– Вот! – Оживилась подруга. Читай!

Таксист ударил по газам.

начала читать нацарапанные Томкой каракули: «Наркотики не употребляет. Честный. Порядочный. Самостоятельный. Без матери с 12 лет. Живет с отцом. Характер золотой. Будет отличным семьянином».

От рекомендации тети Фени на душе стало спокойнее.

В провинции, оказывается, еще встречаются достойные особи мужского пола! Вот куда надо ехать за женихами!

Мой Бандерас никогда не летал на самолете. И мне интересно было наблюдать за его реакцией.

Держался он невозмутимо, будто был почетным пассажиром авиалиний, проведя в воздухе несчетное количество времени.

Мы летим в Киев. Сидим рядом, тесно прижавшись друг к другу. Наши колени соприкасаются. Мои руки в его руках.

Если в самолете Кошарик держался независимо, то роскошь Киева не сумел пережить.

В первый же день, на Крещатике, мы попадаем на день города. Толпы людей, сцены с артистами, поет Басков, салют.

У Кошарика отвисает челюсть.

– Кошар! Лицо держи! Бесстрастность! Голливуд! – Одергиваю я его.

Кошарик принимает безразличное выражение лица. И тут же, от новых впечатлений, у него вновь отвисает челюсть.

Около месяца мой Бандерас взирал на красоты столицы буквально с открытым ртом. Потом привык. Пообтерся.

Но это потом. А пока мы приехали в Киев.

В Киеве мы были к вечеру. Заночевали в гостинице. И в 7 часов утра я уже у своей квартиры. Осторожно открываю дверь.

В прихожей чужие женские туфли.

В спальне, на нашей постели – Софа, в обнимку с моим мужем. Картина, я вам скажу, впечатляющая. Репин маслом!

На кресле свадебное платье и фата. На столике цветы. В соседних комнатах – наши обманутые дети.

Они, как и я, до конца считали, что свадьба с еврейской девушкой будет фиктивной и нужна для того, чтобы выехать за границу всей семьей.

Для счастья. Для лучшей жизни.

– Привет, Саша! – Едва справляюсь я с исчезнувшим вдруг собственным голосом.

– Привет!

– Здравствуй, Софа!

– Здравствуйте, – томно картавит Софа, не выпуская из объятий шею моего мужа. Я молча выхожу, закрыв за собой дверь.

На кухне наливаю себе чаю. Холодного. Стою у окна. Пытаюсь унять дрожь в руках и коленях.

Появляется муж, какой-то чересчур серьезный в этой анекдотической ситуации под названием «возвращается жена из командировки».

– Ты нам позволишь чаю попить?

– Пожалуйста!

Наблюдаю за их действиями. Софа в ночной рубашке, с сиреневыми цветами.

Продвигается к ванной. Мой муж, тенью следует рядом. Охранник! Боится, что я наброшусь на нее. Правильно боится.

Умывшись, Софа следует на кухню в сопровождении нашего мужа. Садится в кресло. Он подает ей чай. Холодный. Все трое молчим.

Ну, было бы не очень естественно в этой ситуации желать Софе приятного аппетита и любопытничать, как ей спалось. Потом они быстро уходят. Из дома.

Меня все еще трясет.

Наливаю в таз горячей воды. Сыплю ариэля, даместоса, брифа – все в кучу. Начинаю мыть пол.

Убрала. Кажется, чуть легче. Руки еще дрожат. За дверью в спальне нахожу чужую дорожную сумку. Очевидно, Софы. Первое желание – скинуть с балкона. Беру себя в руки.

Что в сумке моего врага? Расстегиваю молнию. Всякое барахло. Шкатулка. В шкатулке дешевая бижутерия. Какая безвкусица!

Но, что тут делает мой браслет из нефрита? Подарок мужа мне на свадьбу! Мой муж подарил мой браслет новой жене?

Фу! Я оставляю браслет. Может, мой нефритовый браслет ей больше нужен.

Не зря, значит, я привезла с собой Бандера-са! Моя совесть чиста.

Я представила моего нового друга детям, сказав с легкой издевкой.

– Знакомьтесь, это ваш новый папа.

Бандерас протянул им руку, искренне заулыбался.

Дети загадочно переглянулись. И пошлепали на кухню.

– Прикинь! Маман взбесилась, не иначе! Он же младше ее! – Слышу я голос своей дочери.

– А это сейчас модно. Мамуля в ногу со временем идет, – резюмирует сын.

Мой милый друг оказался послушным, ласковым, умным и понимающим.

Меня ничуть не смущала разница в возрасте.

Какая разница! Он серьезный, умный, не по годам рассудительный. Ему можно дать на 10 лет больше!

А я отлично выгляжу.

Спортивна, подтянута, с характером бесшабашным и сумасбродным.

Лет на 10 меньше!

Так, что мы с ним сверстники! Нет! Он даже старше меня.

– Альфонс. – Выразили общее мнение мои подруги. Годик – два продержится и свалит.

– А его никто и не держит. Он свободен. Мы прежде всего друзья с ним. Он для меня много сделал.

Помогает залечить душевные раны. Бесплатный психотерапевт.

Если встретит какую-нибудь хохлушку, его право. Я ему об этом так и сказала.

– Я с таким Кошмариком и близко бы в постель не легла, – кусает меня добрая соседка Светка, у которой когда-то в любовниках ходил весь полит – бомонд коммунистической Украины. Самому Лене Кучме горошек зеленый подавала, его любимый в студенчестве деликатес.

– Ты не легла бы? А он лег бы с тобой? Ты уверена?

– Ну…, если бы он не хромал!

– А он граф Жофрей де Пейерак.

– Кто?

– «Анжелику» читала?

Рвал и метал мой муж. Он зашел домой как-то с Софой. Вероятно, за новым браслетом.

– Где моя дорожная сумка? – Спросил с порога.

И тут же осекся, увидев рядом со мной, на диване, Кошарика.

Кошарик спокойно поздоровался.

Муж нахмурился, уставился на парня. Потом вызвал меня на кухню.

– Кто это?

– Где?

– Не придуривайся. Этот конь, на диване. Кто он?

– Мой новый муж.

– Ты охренела? Что ты себе позволяешь? Ты, мать семейства! Не имеешь права.

– Имею. Открой свой паспорт. Что там написано? Кто твоя законная жена? Софа. Все. Свободен.

Муж долго не унимался. Звонил мне и требовал немедленно освободить помещение от «хахаля».

Грозился растоптать, расчленить, стереть в порошок моего друга при помощи милиции, бандитов, своих собственных рук.

– Его вывезут в тюрьму, бросят в одиночную камеру… Никто и знать не будет!

– Успокойся! Какая тебе разница с кем я живу? Я тебе кто? Никто.