Мумия по соседству

– Ой, не люблю я эти новые бабские коллективы. Уже, вроде, и перезнакомились все, и всё такое. Но все равно пока окончательно ещё не принюхались друг к другу. Помнишь, я рассказывала про Ксению Михайловну? Да не хмурься ты. Ну, которую должны были по старой дружбе вместо меня поставить на должность?

– Ну, – протянул отец.

– Вот с ней в основном все проблемы. Тяжело ей ещё мириться с тем, что меня взяли. Вся какая-то недовольная, скользкая, – мама поочередно потрогала большим пальцем остальные на обоих руках и при этом состроила карикатурную мордочку, выражающую отвращение. – Как что-нибудь спрошу у неё, так она вечно не знает. Хотя сколько проработала в больнице! Ну, как можно не знать, на пример, где лежит какая-нибудь вещь? Или как раньше заполняли журнал какой-нибудь?

Я не выражал даже малейшего интереса к рассказу. Хотя внутренне слушал очень внимательно, жадно цепляясь за каждую деталь. Во взрослых разговорах всегда было что-то важное и серьезное. Совершенно другие проблемы и темы, нежели у нас с моими друзьями. Это был абсолютно другой мир, в который мне постоянно хотелось залезть. Однако не всегда мне давали присутствовать при таких разговорах.

– Это вопрос времени. Скоро успокоится, – ответил папа. – Не переживай.

– Я и не переживаю! Просто много энергии расходуется бестолково. Ладно, – мама хлопнула в ладоши и продолжила. – Какие заказы, пожелания на ужин?

Я робко пожал плечами, а папа отмахнулся:

– Мы всё съедим. Готовь что угодно.

Брови на лбу мамы медленно поползли навстречу друг другу.

– Серёж, ну сколько раз я говорила, что мне не нравится такой ответ, и я его не принимаю. Мне хочется вас как-нибудь порадовать, а не чтобы вы в себя впихивали любое моё хрючево.

Я прыснул, и мама бросила на меня свой взгляд, после чего брови на её лице приняли обычный вид. Она встала со своего места и открыла холодильник. Бегло оглядев его, она сделала губки трубочкой, словно пыталась не обжечься горячим чаем.

– Не густо. Вы в магазин не заезжали, да?

– Да как-то забегались и забыли… – соврал отец.

– Игорёша, супчик будешь? – рука матери опустилась на мою голову и нежно растрепала мои волосы.

Я молча кивнул.

– Хм, – мама вытащила самый нижний ящик в холодильнике. – На суп не хватит овощей. Серёж, нужно в магазин съездить.

Я медленно цедил остатки чая, обхватив кружку двумя руками. Мне показалось, что в комнате стало немного прохладнее.

– Хорошо, мне как раз нужно машину переставить. Список только дай мне, а то я забуду, – криво улыбнулся отец.

Я встал из-за стола и поставил пустую кружку в раковину. Упреждая мамино возмущение, я сказал:

– Я чуть позже помою. Голова что-то болит. Пойду полежу.

Дверца холодильника тут же закрылась, и освободившимися руками мама-медсестра начала щупать мой лоб. Затем дополнительно проверила его своими губами.

– Вроде, негорячий, но температуру всё ровно нужно померить.

– Да мы же почти целый день были на солнце и на ногах. Может перегрелся или устал, – вмешался отец.

– Иди полежи, – скомандовала мама, направляя меня своей рукой и сурово смотря на невольно сжавшегося папу.

Кровать встретила меня своим беспорядком, который был на ней с самого утра. Я плюхнулся в неё и уткнулся лицом в подушку. Через мгновение, сдерживая слезы, я с остервенеем вцепился в неё зубами. Я не понимал, что не так, но чувствовал это. Чувствовал, что произошло что-то нехорошее. Что я должен делать? Как поступить? Просто забыть, как рекомендовал отец? Тем более он говорит, что с ним никого не было и мне просто показалось. Или ещё раз поговорить с папой и попросить его всё объяснить мне? Но что толку? Он опять скажет, что всё нормально. А может даже разозлится на меня и опять схватит больно за руку…

Нет, ему нельзя говорить! Но нужно ли рассказывать маме? В конце концов, ничего страшного же не произошло. Папа просто был в нашей машине с другой тётенькой. Разве могут они делать там что-то плохое?

Я мучился от трудности выбора. Должен ли я обо всем рассказать маме или, может быть, мне действительно всё это почудилось? Как будет дальше? Может это какой-то папин секретный секрет?

Ткань во рту насквозь пропиталась моими слюнями, но я не выпускал её. Она была единственной преградой, удерживающей меня от того, чтобы не закричать. Мысли беспорядочно бегали в моей голове, раз за разом ударяясь о стенки границ моего сознания и возвращаясь назад, не давая мне успокоиться и никоим образом не улучшали ситуацию. Я лишь всё глубже и глубже путался в своих ощущениях и воспоминаниях.

Если тут всё хорошо, то почему папа сам не рассказал об этом маме? Он лишь упомянул, что мы были весь день в парке, хотя это не так. Значит он хочет скрыть это от матери. Но почему? Что такого было с этой другой женщиной? Тогда получается, что это вообще какая-то мелочь, которой не стоит забивать маме голову. Ну была и была, что такого-то? Или всё-таки не была?