Мунсайд

– Я, я… Я не понимаю! – я рыдала в голос. Будто снова стала маленькой, восьмилетней девочкой, а Вольфганг меня дурил. – Как ты умер? Тебя подожгли? Кто это сделал?

Он почти исчез.

– Кто это сделал? – закричала я. – Скажи! Я должна знать.

Пожалуйста, побудь еще со мной. Будь со мной. Я должна знать. Я отомщу. Я обязательно отомщу.

– Это был Кави.

И в доме стало окончательно пусто.

* * *

Кто-то стучался в дверь. Какая разница. Кави убил моего брата.

Ванна в комьях глины. Плоть Голема. Какая разница. Кави убил моего брата.

Телефон звонил беспрерывно. Какая разница. Кави убил моего брата.

Моя детская пахла кровью и гарью. Какая разница. Кави убил моего брата.

Глаза на фамильных портретах двигались. Какая разница. Кави убил моего брата.

За окнами воздушные змеи. Какая разница. Кави убил моего брата.

Какой сегодня день?

День, когда Кави убил моего брата.

Теперь каждый день – день, когда Кави убил моего брата.

Кто-то выбил дверь. Какая разница. Кави убил моего брата.

Я сходила с ума.

Какая разница.

Кави. Убил. Моего. Брата.

Каспий

Каспий пытался ступать как можно тише по битому стеклу, но противный скрежет все равно раздавался в ушах. Рано или поздно его раскроют, но хорошо бы оттянуть этот момент на как можно дальше. На шее бултыхался морок, достаточно сильный, чтобы остаться незамеченным для парочки призраков и даже гончих, но уж точно не для него или нее. Он еще не совсем понял, как к нему обращаться.

Это был старый покосившийся дом викторианского образца, утопающий в пыли, грязи и паутине. Окна давным-давно выбиты, тропа заросла, мох полз по деревянным колоннам.

Каспий пролез через крошечное окошко в подвал, где переплетались ржавые трубы, а от каждого шага по полу бросались врассыпную тараканы или крысы. Он пытался вспомнить, сколько человек здесь погибло (или, лучше сказать, умерло). Была какая-то детская считалочка, которую он едва помнил, что-то из разряда: «Раз-два – Маргарет упала в ванной. Три-четыре – Стив задушил себя рано». И так до бесконечности, потому что смертей было неисчислимое количество.

Разумеется, дом на углу (так его называли, хотя никакого угла не было) мало кто посещал. Даже подростки не лезли внутрь, так что здание осталось не запачканным граффити и чужими именами. Дом был заброшен, здешние призраки уже и забыли о каких-то там живых людях или нелюдях. Уйдя глубоко в себя, бледные тени некогда живых медленно бродили из стороны в сторону, глядя в бесконечную пустоту. Они уже не замечали своих соседей, погрузившись в самих себя и съедавший их вакуум времени. Толку от них было как от паутины, Каспий крался сюда за другим.

Лестница его едва выдержала, хотя он шел медленно и осторожно. В какой-то момент ступенька резка надломилась, и щепки вонзились в ногу. Он закрыл рот ладонью, чтобы не заорать в голос. Беспечные призраки даже голову не повернули в его сторону. Едва выбравшись из внезапного капкана, он продолжил идти, точнее, ползти, чтобы не повредить ногу еще больше.

Первый этаж. Гниющая мебель. Остатки обивки. Даже камин. Так пыльно и грязно, что хотелось чихнуть, но он зажал нос. Джинсы из синих стали серыми, а одна штанина – багровой. Крови было немного, но деревянные щепки неприятно ощущались в ноге, не говоря уже о многочисленных занозах.

Дом был полон легкого гула и едва уловимой вибрации. Так звучат призраки: тихо и приглушенно. Стоны и плач смешивались в единый назойливый шум. Каспий не любил призраков. Они являлись напоминанием того, что если и можно остаться здесь после жизни, то лишь бесплотным надоедливым звуком, который будет вызывать раздражение.

Каспий перевел дух. Призраки медленно вились повсюду, не обращая на него никакого внимания. От дома несло даже не смертью, а, скорее, убийством, чем-то насильственным и жестоким.

Нужно было идти дальше, скорее всего, на чердак, но ему преградили дорогу. Ленор смотрела на него без какого-либо выражения.

– Мне нужно…

Ленор не дала ему договорить, а двинулась дальше. Ее платье было сшито из бусин, и каждый шаг сопровождался тихим стуком.

К его удивлению, они не поднялись на чердак. Может, она смилостивилась над его ногой? Потому что он – вряд ли.

Ленор проводила его в одну из комнат, обильно обставленную свечами и благовониями. Голову сразу неприятно сдавило, Каспий почему-то подумал, как долго здесь продержалась бы Ивейн с ее обонянием, но настойчиво прогнал эту мысль. Зомби села за круглый стол, украшенный черепом, и плавно кивнула на рюкзак Каспия. Он смотрел на нее с сомнением, подняв брови.

– Так сразу?

Ленор кивнула.

Он достал из рюкзака бутылку рома и высыпал сигары без упаковки. Сел напротив.

Что-то вспыхнуло, словно молния, а Ленор выгнулась в позвоночнике. Из ее открытого рта струился пурпурный плотный дым, глаза закатились, будто уступая место новым зрачкам: белым, пустым.

Играла музыка, будто кто-то бил по костям, тихий гул сменился хохотом, а по комнате, которая осветилась неоном, забегали какие-то буквы, зверушки и человечки.