МУОС

– Согласен с тобой… Но, как я уже говорил, выживает сильнейший. Закон эволюции, так сказать. А в наше время и в нашем мире: гуманизм – это слабость… Но я ж тебя не на экзотику посмотреть привёл. Я у тебя совета спросить хочу, вернее узнать твоё мнение: как ты думаешь, если морлоку привести ещё одну подружку, он к ней также хорошо будет относиться?

От приступа ярости у Дехтера помутнело в глазах. Три взведенных арбалета смотрели ему в спину, а президент явно ждал взрывной реакции от Дехтера.

– Если ты со Светланой что-нибудь сделаешь – тебе и твоим Штатам -хана! Это грубейшее нарушение Конвенции. Центр, Партизаны и Нейтральная объединятся и сметут вас.

– Да срал я на их Конвенцию. Подумай сам. Во-первых, Конвенцию я и так уже нарушил, отступать мне некуда. Во-вторых, у меня есть ты, а значит вертолет, оружие, хорошие солдаты (Я всё-таки думаю, что убежу тебя). В-третьих…. Вот тут-то самое интересное…, – президент дружелюбно-заговорщицки моргнул Дехтеру, после чего поманил его за собой.

Они возвращались в резиденцию. Славински, проходя мимо арестантской ямы, небрежно сказал одному из конвоиров:

– Эту партизанскую шлюху к клетке подтяните, пусть по-немногу знакомится с морлоком.

Конвоир подбежал к яме и стал её открывать, выполняя указание президента. От осознания того, что Светлану могут поместить в клетку к этому мутанту, у Дехтера стали подкашиваться ноги.

Президент указал конвою остаться в адъютантской, а сам с Дехтером вошел в кабинет. Затем Славински зашел в спальную и вышел оттуда с темно-серым пластиковым чемоданчиком.

– Никто из живых, кроме меня конечно, об этой маленькой тайне не знает. Вот смотри.

Президент поднял крышку чемоданчика – это оказался ноутбук. Засветился монитор, на нём появилось стилизованное изображение взрывного устройства.

– На Октябрьской, в одном тайничке, заложено стокилатонный ядерный заряд. Нажатие комбинации клавиш – и заряд взорвется. Тогда всему этому Большому Червячнику, как ты выразился – хана. Приятно уйти из жизни, зная, что с тобой закончит существование весь этот гнилой мирок. Это равняет тебя с божеством. Разве не так? Стоит этим дурням подойти к Фрунзе-Кэпитал, как я осуществлю эту нехитрую манипуляцию. Кстати, если я буду умирать от старости или болезни, я сделаю тоже самое. Уж такой я вредный. Не вижу смысла в существовании этого мира, если в нем не будет меня. Но, если кто-нибудь достойный заслужит быть моим преемником, я, скорее всего, передумаю это делать…

– Ты сумасшедший…

– Разве? А по-моему нет.. Разве ты не считаешь эти мои аргументы весомыми… Разве тебе уже не хочется согласиться…

Дехтер был знаком с поражающими факторами ядерного взрыва. Он представил, как заряд, заложенный на Октябрьской, в доли секунды превратит в плазму всё на расстоянии сотен метров. Раскаленная плазма, вместе со взрывной волной, будет распространятся по туннелям, ломая и плавя гермодвери и прочие препятствия. Не пройдёт и секунды, как вся Московская линия со станциями и туннелями превратится в кишку, наполненную раскалённым газом. По Большому Проходу взрыв ломанётся и на Автозаводскую линию, сметёт Немигу и всё что за ней, Первомайскую («Анка!») и всё что за ней. Потом туннели обрушатся. Неметрошные коммуникации будут частично обожжены прорвавшимися раскалёнными газами, частично разрушены от взрывной волны и тектонического землетрясения. Если где-то и выживут отдалённые поселения – они скоро вымрут от радиации. Муосу, безусловно, придёт конец!

Последние слова Президент говорил, уже из своей спальной – он там прятал свой чемоданчик. Потом вышел и сел на стол, дружелюбно глядя на Дехтера, но при этом сжимая в руке пистолет, впрочем со спущенным бойком.

– А если я соглашусь, а потом тебя обману?

– Всё продуманно. Перед тем, как мы с тобой заключим союз, ты мне предоставишь маленькую страховочку на случай обмана. Для начала ты прилюдно казнишь своего дружка-центровика. Подружку-партизанку, так и быть, можешь оставить себе, но только клеймишь её в свои рабыни. Заметь, я не такой уж и жестокий… У меня есть ещё с десяток пленных: партизаны, центровики, один нейтрал… Видишь ли, должен признаться, что я и раньше немножко нарушал Конвенцию, хотя их сородичи думали, что это все работа ленточников… Так вот, нескольких пленных ты казнишь, а остальных мы отпустим домой. Чтобы они рассказали своим, что ты стал верным сыном американского народа и всё такое. И ещё, я кое-какие распоряжения отдал на счёт твоих друзей, которые в туннеле перед Немига-Холл остались. Тех, кого возьмут живым, ты уговоришь идти с нами. Если не уговоришь – лично казнишь за неподчинение приказу командира. Пойми, войны всё-равно не миновать! А если её не миновать – её надо выиграть. Когда ты сделаешь для меня эти маленькие услуги, подтвердив свою верность, мы с тобой пару раз скатаем за оружием и начнём победоносную войну. Как два верных и надежных напарника! Разве не гениальный план?